И снова Иван как-то неуверенно поглядел на инвентарь, аккуратно сложенный у стен. Здесь были и доски, которые ребята вытесывали-выстругивали в длинные зимние вечера и выходные. Было несколько покупных из пластика. Рулонами свернутые, стояли рядышком паруса. «Некуда мне все это убирать», — устало вздохнул Андрей.
Помещение он, конечно, уже нашел. На первый случай сгодится. То есть на лето. Зимой же там не удержаться. Старый рыбацкий сарай. Стены в полкамня. Отопления нет. Где проводить занятия с серфингистами? Неужели же прекрасная идея, усилиями Андрюхи почти воплотившаяся в серфинг-клуб, так и не осуществится? Колосов шагал в управление. Оставил бригаду. Ребята сами его отправили. Иди, мол, и без положительного результата не возвращайся. Еще бы! Вся бригада кровельщиков стала другом серфинг-клуба. А как готовились к первой навигации! Жить на берегу такого моря, в таком краю, где купальный сезон начинается практически с первых дней мая, а заканчивается чуть ли не с последними днями осени, и не заниматься, просто абсурд! Андрюха накручивал себя всю дорогу. И когда вошел в приемную начальника строительства, почувствовал невероятную усталость. Присел на стул — перевести дух. Видя такое его состояние, секретарша некоторое время молча быстро стучала на машинке, ловко выдергивала испечатанные страницы, вставляла чистые. Когда же Андрюха малость пришел в себя, негромко сообщила:
— Если вы к Давиду Амирановичу, не ждите. Его сегодня не будет.
— А кто будет?
— Никого из руководства не будет. Все в райкоме на бюро.
Андрюха поднялся. Нет здесь, в райкоме разыщет, но сегодня же выяснит все. Сегодня же... Как же так? Общежитие еще и не заселено было, а ребята уже выгребали из полуподвала мусор, белили стены, красили полы — обживали помещение. Всю зиму возились. И на тебе — в одно прекрасное время приходят, а на двери висит другой замок и записочка! «Спортсменам зайти в вагончик участкового». Андрюха сразу же понял, что случилось.
Человек двадцать пять, все, кто был тогда с Андрюхой, пошли по указанному адресу. Окружили вагончик. Шумят. Иван Бондаренко вышел, этаким фертом стал.
— Если вы не прекратите галдеж...
Лучше бы он помолчал, дал бы людям высказаться. А в результате такого наслышался в свой адрес, что впечатлений теперь хватит надолго...
Разгоряченных после бюро Абуладзе, Руснака и Зенкина Андрюха увидел во дворе райкома через час своего сидения в засаде — в сквере напротив.
Разговаривали по дороге — в машине. Абуладзе, сидевший впереди молча, все поправлял очки, пока Андрюха горячо докладывал обстановку. Руснак тоже молчал, но его молчание почему-то не казалось таким отчужденным, как молчание начальника строительства, не раздражало, как сопение Зенкина.
— Ну и чего ты теперь хочешь добиться? — натянуто спросил наконец Абуладзе.
— Навигация только началась. И за это время нам удалось научить новому олимпийскому виду спорта почти полсотни человек. Причем не только уверенно стоять на парусной доске, но и «бегать» на дистанции.
— Придется, пока разбогатэем, потэрпэть, — вяло сказал Абуладзе. — Вот к осэни сдадим второе общэжитие, там и займешь полуподвальное помэщэние.
— Но это же несправедливо! — воскликнул Андрюха. — В конце концов непедагогично!
— Я строитэль, нэ учитэль, — отрезал Абуладзе.
— Как ваша фамилия? — негромко спросил Зенкин.
Андрюха покосился на него. Увидел в руках председателя постройкома записную книжку и карандаш.
— Колосов.
— Где работаете?
— Мастер в бригаде кровельщиков.
— Почему не на объекте? Кто вам позволил в рабочее время гулять?
— Я не гуляю.
— Как же вы не гуляете, если гуляете? — повысил голос Зенкин.
Руснак завозился, кашлянул.
— Я занят очень важным делом. Мне поручила бригада, коллектив спортсменов выяснить, намерено ли руководство оградить нас от посягательств участкового, — стараясь оставаться спокойным, сказал Андрюха.
— Я, Давид Амиранович, что-то не в курсе, — подал голос Руснак.
— Мы в твое отсутствие, Анатолий Максимович, этот вопрос рассматривали. Начальник милиции обратился с просьбой. Участковому тэсно в вагончике. Да и сам посуди, нэсолидно принимать граждан в вагончике.
— Вот именно! — снова заговорил Зенкин. — Вопрос решен, и пересматривать его никто не собирается. А с вами мы еще поговорим. Негоже решать личные вопросы в рабочее время!