— Одеяло узкое, — шутливо жалуется он. — Почему ты не возьмёшь новое?
С ним можно быть до глубины души честным.
— Потому что мне нравится, что ты ко мне прижимаешься, — с оттенком иронии, но спокойно и всё ещё серьёзно отвечает Каспер. — Доброе утро.
— Оу, я могу прижиматься плотнее.
— Тогда мы точно не успеем собраться.
— А ты не хочешь спешить?
— Ты знаешь, чего я хочу. — Каспер ведёт ладонью настойчивее, обнимает Роана за талию, и тот подтягивается, приникая ближе. Расстояние между их лицами становится ещё меньше. Роан опирается на согнутый локоть и смотрит мягко и с ожиданием. Он полон света, олицетворяя собой истинное утро. Утро, о котором раньше Каспер и мечтать не смел.
Ещё несколько лет назад он ни на что не надеялся. Безумное, несправедливо им овладевшее чувство разрывало сердце, и Каспер повторял себе, что нельзя ни в коем случае открываться. Он не хотел беспокоить Роана — единственного, к кому столько испытывал — своей «глупой влюблённостью». Он не знал, что Роан чувствовал то же. Он не знал и не мечтал даже о взаимности. Закрывая глаза, он мог отчётливо вспоминать каждое прикосновение Роана, что ему доводилось получить, и представлять то, от чего бросало в жар и становилось стыдно. Для него это было болезненным наваждением, растянувшимся в целые годы.
Тогда он не воображал, что однажды его несбыточная якобы мечта исполнится. Вот ведь они. Лежат под одним одеялом, в одной постели, обнажённые, и они провели чудесную ночь — и будут проводить другие такие, каждая по-своему особенная, каждая — на взаимной близости и желании сделать эту близость ещё плотнее. Свет пробивается через шторы; Роан прикасается к Касперу так, как никогда бы не прикоснулся к ученику, и смотрит на него с выражением большим, чем мог бы смотреть на любовника. Его голос, улыбка, взгляд, тело, целиком его сердце — это принадлежит Касперу. Каспер ответно отдаётся ему и знает, что его любовь принимается, что она ценна.
— По сравнению с прошлым всё гораздо лучше, — задумчиво говорит Кас. Он поглаживает бессмертного по спине, не опуская руку ниже лишь из-за понимания: они тогда точно не остановятся. Большим пальцем другой руки он проводит по его нижней губе, и Роан прикусывает кончик, в его взгляде искрит смех. Каспер не сдерживает улыбку, но всё же добавляет: — Я раньше не мог так делать. И точно не представлял бы, что ты…
Роан опускает ресницы, у него мягкое выражение лица.
— Если сравнивать, — замечает он, — то всё радикально поменялось.
— Бессмертный спит с бывшим воспитанником. Так услышать — многое представится.
— Звучит забавно. — Роан хмыкает. — Можешь дополнить: бессмертный совратил бывшего воспитанника, а теперь бывший воспитанник не может его отпустить. Я верно понимаю?
— Абсолютно. Но ты не совращал. Ты не принуждал меня. Но я всё ещё не понимаю, почему даже тогда не додумался признаться… было бы проще.
— Опыт бесценен. — Роан обвивает его руками, его колено соприкасается с коленом Каса, заставляя того сглотнуть. — Сейчас мы уже не ошибаемся. Ты нужен мне, Кирилл. Больше, чем можешь представить.
— Ты тоже мне нужен. Давно и до конца. Я ни о чём не жалею, насчёт прошлого.
Возможно, эта безответность его и закалила, пусть и убила в нём всякую веру. Дыхание Роана ощущается на коже; Каспер бережно привлекает его к себе, и бессмертный отвечает на поцелуй ласково и неспешно, на его губах тает солнечный свет. Раньше нельзя было и предположить, что Каспер однажды сможет так нежно целовать — потому что во взаимность он тогда не верил. И тем более нельзя было предположить, что Роан будет с такой страстной теплотой отвечать, каждым выдохом заверяя Каса в беззаветности своей любви.
Их настоящее гораздо приятнее их прошлого. И будущее будет ещё лучше.
========== «Ближе» (Валька/Арина) ==========
Комментарий к «Ближе» (Валька/Арина)
На майско-июньский челлендж.
День 13: «Желание быть ближе».
— 2013 год
Желания подобные — бесполезная и глупая блажь. Возможно, не для девчонки, привыкшей подчиняться сиюминутным порывам, слишком решительной и ни к чему не привязанной, готовой рискнуть всем. Для нее никогда не вставал выбор, чем заниматься — она поступала так, как хотела. Некого было беспокоить. Нечему было беспокоиться. Желания сменяли друг друга, не важно, успевала она их исполнить или не успевала. Это были поверхностные цели, и мечты не задерживались надолго.
Кроме одной. Той, что уже душу бередит которую неделю, так, что Лен готова на стену лезть и локти кусать. Она не привыкла долго чего-то хотеть. И уж тем более — она не привыкла хотеть быть к кому-то привязанной.
Быть ближе. Максимально близко.
Так, чтобы слиться во что-то единое, как дыхание. Так, чтобы не разлучаться ни на миг. Так, чтобы больше не пришлось чувствовать эту тянущую боль в груди.
Девчонка влюбилась в гомофобку. Звучит как дурная шутка. Валька злится на себя саму, но злость ее не спасает от горького осознания: что бы она ни делала, это желание остается незыблемым. Оно не похоже на прежние ее привычки. Оно постоянно и грызет ее, сжигает изнутри.
У Арины красивые волосы, светло-русые, гладкие. С ними играет флиртующий ветер, и Лен ощущает укол в сердце, когда Арина оглядывается с легким беспокойством, потому что сегодняшняя спутница неожиданно отстала. Это так мило, что Арина оборачивается. Что она помнит о Вальке и оборачивается, не находя ее рядом.
Лен делает к ней несколько шагов, останавливается и касается пальцами волос. Заправляет выбившуюся прядь девушке за ухо. Этот жест позволяет на мгновение соприкоснуться с тем, в кого Валька — все-таки — беззаветно и безумно влюбилась. Арине такой жест непривычен, но она не дергается. Лен, замедляя движение, замирает так, не убирая руку, и Арина, неловко выражая непонимание, чуть отступает. Контакт разрывается. Опять.
— У тебя красивые волосы, — Валька пересиливает себя. — Давай я их заплету!
— Умеешь? — Она улыбается. У Арины улыбка изящная, как и она сама, светлая и легкая, как пух. Ее лицо одинаково очаровательно во всех эмоциях, и Лен не может глаз отвести, только кивает. Арина радуется: — Хорошо, давай!
Они заходят в маленький торговый центр. На улице ветреный день, и прическа, скорее всего долго не протянет, но суть не в прическе — а в том, что Валька — эгоистичная девчонка. Все, что ей нужно — это быть ближе. Любым способом. Любой интонацией.
Арина сидит на лавочке без спинки, и Валька опирается на колено за ее спиной, рядом с ее бедром в аккуратных светлых джинсах. Арина ждет, она волнуется. Она не привыкла к любой близости, и то, что Валька раз за разом вторгается в ее личное пространство, порядком красавицу напрягает.
Лен плетет ей косы. Разделяет волосы на две стороны, сначала берется за левую. Незатейливо, простенько, но с душой. Пропускает между пальцев, едва ощутимо поглаживая, и начинает свою методичную работу. Три пряди по очереди. Арина смотрит на людей в торговом центре, не вертя головой.
— Тебе не нравится? — спрашивает Валька, играясь с огнем. Она не знает, что делать, если Арина ответит: “Да”. Отступится? Ха, это просто смешно. Она не сможет уйти, даже если надавит на всю свою честность. Лен никогда не умела сопротивляться себе.
— Нет. Не то чтобы… — Арина пожимает плечами осторожно, чтобы не помешать. Она всегда помнит об обстоятельствах. О том, что они едва ли близки. О том, что они обе девушки, которым, согласно убеждениям ее, невозможно друг друга любить. О том, что Валька — это Валька, Арина — это Арина.
— О, да у тебя родинка за ухом. Я не знала…
Радостный возглас — и кончиками пальцев Валька касается открытой кожи под ухом, ведет по краешку, и сидящая девушка вздрагивает.
— Что ты делаешь?! — ее голос звучит испуганно, как у пойманной птички.
Вальке никогда не стать ближе.
— Прости. — На языке горчит, в глазах режет. Хорошо, что Арина не видит сейчас ее лицо. Плохо, что все гораздо хуже, и раз за разом Валька терпит поражение.