Вечно?
Лера плачет, но Борису всегда было всё равно на эмоции.
Ему бы свои не разрушить окончательно — потому что уже сейчас от них остаются лишь тонущие в темноте развалины.
— Перестань сожалеть! — она уже едва выдыхает, голос ломается и прячется в тенях, свистом выходя из лёгких. — Прошу тебя…
Это бремя он с ней никогда не разделит. Как и ожидалось. Лера — слишком ребёнок.
Слёзы душат вновь, и она опускает голову.
Перестань…
========== «Игра на желание» (Союз) ==========
Комментарий к «Игра на желание» (Союз)
На майско-июньский челлендж.
День 21: «Игра на желание».
— Суровая игра какая-то. И насколько смелыми могут быть желания? — Дайки скрещивает ноги, опирается на подушки. Найто стащил их с дивана и разложил вокруг, чтобы было удобнее, и ему за это уже влетело — но теперь Дайки думает, что так даже приятнее. Напарник приваливается рядом, задевая его плечом, но Дайки его уже не отталкивает. Привык.
— Говорить Шиеми-чан подстричься, например, никто не будет, — объясняет Шин, — но встать на одну ногу и прокукарекать — запросто.
— Сам кукарекай, сенпай, — отзывается Шиеми с серебристой ноткой язвительности. Она кивает: — Хорошо, давайте попробуем. Начинай, пожалуйста, Дайки-кун.
— Э, я?
— А ты хочешь, чтобы начал Шин? — хмыкает Найто, и Дайки передёргивается.
— Нет уж! — Игнорируя возмущённый возглас божества по имени Коминато-сама, Дайки поворачивается к Акихито. Парнишка вскидывает лицо, глаза его озаряются радостью: а вот он всё ещё не привык к тому, что его здесь считают другом. Ничего, исправим. Тем более, Дайки в голову закралась идея. Он уточняет: — Вообще любое желание? Ну, если не жестокое.
Шин соглашается.
— Тогда тебе задание, — провозглашает Дайки. — Ты берёшь у каждого тут какую-либо вещь. Лучше небольшую.
Первым соображает Шин, по его красивейшему солнечному лику расплывается довольная улыбка. Затем доходит до Шиеми, потом до Найто и Кёко, и вот уже все улыбаются. Акихито в лёгком замешательстве кивает.
Они сидят в кругу, слева от парнишки Кёко, справа — Дайки. От них он сразу получает яркую фенечку и серебристый джойстик от приставки. Шиеми вытаскивает из пепельных волок заколку-невидимку и, перетягиваясь через Кёко, убирает несколько прядей Акихито за ухо. Найто, порывшись в карманах брюк, достаёт игральную кость и бросает, парнишка ловит. Шин с самодовольной ухмылкой вручает дорогую зажигалку с узором на поверхности — зачем она некурящему актёру, никто не спрашивает.
Акихито интересуется, что теперь, и Кёко хихикает беззлобно:
— Не понял ещё, Акки? Это тебе!
— ?
— Не подарки… простовато для них, — поясняет Дайки. — Что-то типа памятной вещицы. Это наше, но оно будет у тебя.
У Акихито не зрачки, а звёзды сияющие. Растерянный, он по-детски милым жестом прижимает собранные сокровища к груди, как будто к самому сердцу. Ресницы его подрагивают. Он и забывает, что игра продолжается, вспоминает, смущается. Дайки не может сдержать улыбку.
Кёко в предвкушении чуть ли не машет невидимым хвостиком. Акихито, ёжась от волнения, говорит девочке сделать любому из собравшихся причёску. Оранжевый взгляд восхищённой заданием Кёко скользит по ребятам, заставляя их напрячься — «лишь бы не я»! Спустя пару минут ещё красивее становится Шин: его непослушные красновато-золотистые вихры собраны в крохотный хвостик над левым ухом. Кёко немножко робеет, но Шин ласково её хвалит — хотя Дайки ожидал, что самовлюблённый актёр ужаснётся.
— Не обязательно же именно по кругу, да, да? — щебечет Кёко. Дайки чувствует пробегающий по позвоночнику озноб и не ошибается: взор девочки устремлён именно на него, а птичий голосок возвещает: — Дай-чи, не сопротивляйся, я сейчас тебя посажу, и ты будешь сидеть, не выбираясь!
Ох, не обманула его интуиция…
Что ж, играть — так играть. Дайки покорно перемещается, когда девочка скачет вокруг, и даже садится, как она велит. Голос удивлённого Найто раздаётся над ухом, и юноша вздрагивает, ощущая спиной что-то твёрдое и ощутимо вздымающееся… ага. Так. Кёко его усадила Найто в объятия?! И посмеивается себе, лукавая девчонка, потрепать бы её за косички! Найто несколько шокирован, но покорно обхватывает Дайки руками по обеим сторонам, переплетает пальцы у него на животе и щекой трётся о висок, как домашний кот. Он тёплый… и жёсткий. Дайки вздыхает.
— Что за шутки, мелкая? — любопытствует он мрачно.
— Хе! — Кёко лыбится. — Да вот так просто!
— Мне нормально, — сообщает Найто. Дайки колени сводит, чтобы было удобнее сидеть вдвоём. Напарник добавляет: — Ух, ну ты и костлявый.
— А ты слишком твёрдый!
— А ты хотел ощущать упругую грудь, как у девушки?..
— Дура-а-ак. Эй, я уже загадывал, давайте по очереди!
— Значит, я буду, — откликается Найто мгновенно. Он облокачивается на подушки, и Дайки чуть подтягивается, прогибаясь в спине — полулёжа ему удобнее. Слово своё держать надо, пусть Кёко и сверкает глазёнками с таким ехидством. Напарник не даёт ему завалиться в сторону, а сам старается дышать аккуратнее, чтобы его не сильно тревожить. Вау. Это даже немного мило. Дайки чуть елозит, плечами поводит, устраиваясь так, чтобы дать партнёру больше свободы, и говорит не нежничать. Найто тепло усмехается, а к ребятам обращается уже обычно: — Давай-ка, Шин, покукарекай!
— Чего-о-о?
— Шучу, ха-ха! Ты должен сейчас встать на одно колено перед Шиеми и продекламировать Шекспира, можешь?
— Легко! — Шин активно вскакивает, Шиеми спешит подняться, поправляя юбку и смотря слегка недоумённо, а доблестный герой уже опускается перед ней, вдохновенным взором сияя.
Всё же это весело. Дайки смотрит, как радуются друзья, и на душе у него спокойно и тепло. Найто хмыкает ему на ухо, он жёсткий, но это терпимо. Зато тёплый, даже через одежду ощущается. Впрочем, не это главное. Главное — что им весело.
Им нужно ценить такие минуты больше.
========== «Хранитель звёзд» (Лев) ==========
Комментарий к «Хранитель звёзд» (Лев)
Персонаж Рей-сан.~
В шапке есть примечание, но на всякий случай повторюсь.
Хранителю этого места никогда не доводилось хранить ещё и людей.
Раз за разом стирая себя непроизвольно из сознаний родных, он всё не мог сам о себе забыть. Он слышал голоса родителей, что его каждый раз встречали, как чужого, а потом, гораздо позже, слушал песни фантомов, тенями под потолками склонявшими лица к последнему обитателю обсерватории. Один, всегда один. Много, много, много времени. Под светлой кожей проступают кости, волосы седеют до оттенка предвесенних слёз. Хранитель тишины и покоя места, в котором не бывает иных отзвуков.
Отделение наполняется шагами постепенно. Внезапно. Когда приходит Максим и распахивает двери в душу привыкшего к одиночеству человека. Когда заявляется Меф, крепко пожимает руку и впредь заглядывает посидеть да поболтать. Когда Сириус начинает возиться со скопившимися бумагами, перетягивая на себя часть ответственности, и становится тем, кто добровольно отправляется за сигаретами или лекарствами. Когда появляются другие, и смотритель обсерватории может перечислить их всех — он их запоминает. Он не может их забыть.
Посреди дня в стенах их звёздной обители тают недопитые солнцем россыпи ранних улыбок; пока Лев спускается, он успевает избежать прямого столкновения с Валькой: девчушка несётся, размахивая какой-то мухобойкой и обещая смерть всем насекомым. Лев идёт дальше и замечает болтающих о чём-то лёгком Пашу и Марка. Лев обходит этаж и видит, как Арина старательно объясняет Тине основные принципы своей странности; при приближении смотрителя первая улыбается, вторая робко склоняет голову — первая считает его близким, вторая его уважает, а потому стесняется. Лев заглядывает на второй этаж, где Сириус вручает ему торжественную миссию отловить Мефодия и почистить внутренний двор — сам Сириус лучше закончит тот отчёт, им ещё перед столицей отчитываться. К вечеру Максим привезёт Сашку, точно ничего не успеют.