Они напарники. Команда. Друзья. Они должны полагаться друг на друга, но эти странные навязчивые ощущения Дайки могут всё разрушить. Не так легко смириться, что…
Дайки не договаривает даже себе, потому что оформленность неизменно повлечёт за собой смысл. Он прекрасно знает, что испытывает. Даже ему — при всей отчуждённости, отдалённости от людей — понятно, как называется чувство, всякий раз сжимающее сердце, стоит Найто прикоснуться или даже просто взглянуть на него.
Да, прикоснуться. Это мучит больше всего. Найто перехватывает за пояс, чтобы забраться куда-то, оттолкнувшись странностью от бренной земли. Найто щёлкает по лбу, когда Дайки проигрывает в карты — но пальцы вихря при этом замирают на долю мгновения у лба, и лишь затем, точно опомнившись, Найто их убирает. Найто ловит подзатыльники и корчит мордашку, притворяясь обиженным, но в его синих глазах — веселье и лёгкость, головокружительное счастье, обворожительная теплота.
Дайки ерошит его вишнёвые волосы, смеясь. Дайки хлопает его по плечу, говоря не тормозить. Дайки проигрывает желание Кёко и потому целый день ходит, привязанный к Найто за руку шёлковым платком. Это всё не так страшно. Контакт — это необходимость. Но то, что постепенно прикосновения срываются всё отчаяннее в нечто бесформенное, но явно не такое, каким должно быть — это напрягает.
Найто садится рядом, даже если есть другие свободные места. У него чуть лукавая улыбка, он не успевает спрятать выражение глаз. Дайки следит за каждым его жестом, наслаждаясь просто тем, что может находиться рядом, однако — однако этого недостаточно. Дайки никогда себе не лжёт. Юноше не хватает таких простых проявлений привязанности, потому что привязанность — это понятное дело, выращенная их стараниями близость — сокровище драгоценное, но есть ещё чувство иного сорта, и Дайки знает, что долго так не протянет.
Остаётся совсем немного.
Найто ранят. У него прострелено плечо, и всё, конечно, скоро заживёт, ведь они всё ещё делят телесные раны на двоих, но Дайки всё равно чувствует себя виноватым. Вихрь посмеивается и советует не рыпаться: пустяк же, ну. Дайки заматывает его бинтами, касаясь кончиками пальцев кожи, и Найто следит за его движениями цепко и внимательно, без недоверия, с открытым принятием. С ним на самом деле так легко, как ни с кем. Если Найто подпускает ближе — он уже весь лёгкий. Дайки стоит к нему ближе всех.
Диван — не лучшее место для раненых, это вроде как негласный закон квартиры. Дайки — так и быть — позволяет Найто улечься на соседнее место кровати, даже если она узкая. Раньше это не смущало, но ведь раньше Дайки и не колебался на грани, боясь оступиться. Теперь же что? Постель тёплая, но не от тепла в воздухе комнаты, а от лежащего рядом парня с бинтом под футболкой. Найто лежит лицом к Дайки, на раненую руку не поворачиваясь. Да, раньше это не смущало, но это было раньше…
Их дружба трещит по швам.
Дайки с суховатой насмешкой желает доброй ночи и закрывает глаза, но всё равно не спит. Открывает — у Найто лицо спокойное, ресницы опущены, карминово поблёскивают в свете ночника. Между ними расстояние совсем короткое. Как же получилось, что Дайки к кому-то настолько близок? Найто позволил ему это — или Дайки позволил это самому себе?
Чувства рвут сердце. Сдерживать их получается днём, но сегодня — именно сегодня — Дайки думает, что всё теряет, что у него мало осталось сдержанности, что вообще всё катится к дьяволу, совсем… совсем немного осталось. От их дружбы — всё бьющаяся и бьющаяся скорлупа.
Дайки сворачивается — одеяло одно на двоих, но летом, в жару, оно отброшено прочь — дыхание слабо ощущается на макушке. Дайки пробует почувствовать это тепло и не вздрагивает, едва дыша, когда погружается в ощущения и растворяется в этом ровном дыхании. Найто не двигается. Он в штанах и футболке, естественно для пижамы, и Дайки старается забыть про вообще всё и спокойно уснуть; отвернуться всё равно не получается. Дайки смотрит в полумрак комнаты и не слышит собственного сердцебиения, когда — неосознанно — запускает руку под футболку, ладонью касается тёплой кожи…
Ками-сама, что он творит?
Дайки замирает, глаза распахнув, сорвавшись на выдохе, и в мгновение понимает, что Найто не спит, что Найто тоже замер, напрягся, но не тревожно, а иначе, это почти ощущается, это — ох, что Дайки?..
Что он собирается делать?
Дайки рывком садится в кровати, поднимается на ноги и немного шатко покидает комнату, стремясь хотя бы на кухню — проветриться немного, голову освежить, а то совсем свихнётся. Найто молчит, но тоже встаёт и за ним тихо следует, а на кухне стоит, прислонившись к косяку, и ждёт — взъерошенный, с мерцанием во взгляде и выражением растерянно-плавным, Дайки видит отражение в зеркале.
— Пойдём спать, — зевает Найто, пытаясь ещё свести в шутку то, что — что он тоже чуть не позволил.
Напарник (партнёр, друг, друг, запомни это уже, наконец!) берёт его за руку и ведёт обратно в спальню, где они опять ложатся — Дайки уже лицом прочь, а Найто на том же боку. Спи, ну же, засыпай. Сердце колотится, как бешеное. Дайки ужасно стыдно. Найто обнимает его со спины, дыхание обогревает шею, и они оба не спят — до самого утра.
Долго ли эта несбалансированная, шаткая дружба ещё протянет?
Дайки кажется, что остаётся совсем немного.
========== «Серьёзные люди» (Десятка; Союз) ==========
Комментарий к «Серьёзные люди» (Десятка; Союз)
Что это такое?..
Кто и когда умудрился протащить в отделение котят — да чёрт знает. То ли кто-то не уследил, то ли кто-то сам додумался (тут Каспер с большим подозрением покосился в сторону Юры и Роана), то ли вообще сами котята таинственным образом нашли дорогу в самое серьёзное — в теории — собрание из всех самых серьёзных собраний, где нужна важность, ответственность и — да отвлекитесь вы уже, мы тут работаем вообще-то!
Однако не так всё просто. Пока восхищённая непонятными пушистыми созданиями Диана успевает вручить каждому по зверёнышу, Роан уже вовсю тискает чёрного встопорщенного котёнка с жёлтыми глазами и воркует:
— Милашка такой. Касом назову.
— Эй! — возмущается тёзка неожиданно приобретённого питомца. — Опусти котёнка и сядь на место, мы ещё не закончили!
Целая коробка пушистиков! Не многих интересует, что делать дальше, и Каспер, покачивая головой, принимает из рук бессмертного ещё какой-то мягкий комочек, урчащий громко, как будто специально. Кто бы ни притащил сюда эту маленькую сокровищницу, некоторым он вполне угодил — вон Химера уже опрокидывает стулья в кабинете в попытке поиграть с котёнком, пока рядом Маша — реагирующая довольно мирно — единственная вспоминает, что зверушек нужно кормить, а маленьких и голодных — тем более.
Лис, старательно игнорируя врученного ему котёнка, ещё предпринимает попытки привести в порядок собрание, но кому уже какое дело до серьёзностей, которые собирались обсуждать? Евгений трясётся от страха за котёнка, котёнок трясётся от страха перед Евгением. Счастливый Юра, повозившись с питомцем и теперь гордо носящий следы его острых коготков, сидит, уютно устроив котика на макушке, напоминающей теперь воронье гнездо. Каспер качает головой.
— Ладно, иди уже сюда, — он похлопывает по колену, глядя на отвергнутого котёнка. Котёнок склоняет ушастую головушку набок, не успевая ничего предпринять, потому что его место уже занято: на колени Каспера уже уселся Роан, сверкая лучезарной улыбкой и нимало не краснея.
— Даже сам позвал, — мурчит Роан помягче любого пушистика, и Каспер недовольно ворчит что-то в ответ, хотя при этом обнимает бессмертного за талию и устраивает удобнее. — Вот видишь, какой я хороший мальчик.
— Не здесь же! — бросает в их сторону возмущённый Алек, поспешно показывая Диане, как правильно держать маленьких зверьков — точно не головой вниз!