Пока я хандрю, в мою палату заходит та самая пожилая полноватая медсестра, которая встретила меня здесь в первый день. У нее такой мягкий взгляд и улыбка, что от них становится легче. Мне кажется, что люди, выбирающие работу медсестры, санитарки, нянечки, рождаются с такой миссией — помогать людям, и у них намного больше эмпатии, чем у остальных простых смертных. Я оказываюсь в больнице во второй раз за такое короткое время, и вновь наблюдаю неподдельное участие.
Медсестра ставит на прикроватную тумбу пластиковый стаканчик с назначенными мне лекарствами, наклоняется, чтобы поправить подушку и улыбается мне:
— Ну, это совсем другое дело, какая же ты хорошенькая! Видно, что идешь на поправку, — всплескивает она руками.
Я улыбаюсь ей в ответ с благодарностью, ведь у меня все еще видны синяки на лице и шее, ставшие теперь фиолетово-желтыми, и хорошенькой меня можно назвать лишь условно. Но сегодня утром я взяла себя в руки и привела себя в порядок. А всего-то ничего — просто приняла душ, помыла голову, тщательно расчесала волосы, и вот уже первые плоды моих стараний.
— Правильно-правильно, в здоровом теле — здоровый дух. Ах, какой к тебе красавец приходит, никогда не видела такого мужчину, а я, поверь мне, разных встречала. Какая же вы красивая пара!
— Вы о ком? — обескураженно спрашиваю я медсестру, но сразу догадываюсь, кого она имеет в виду.
— Как о ком? О парне твоем. Высокий такой, статный. Сидит в коридоре, приходит ни свет ни заря, я ему говорю: «Иди ты уже домой, все хорошо будет с твоей принцессой. Она с каждым днем все краше и краше».
Я вообще перестаю понимать, о чем идет речь, такое впечатление, что медсестра говорит о какой-то другой паре в этой больнице.
— И он сидит в коридоре? Что, прямо сейчас?
— Ну, конечно. Мне позвать его?
— Нет, ни в коем случае, — я отвечаю слишком резко, и медсестра оглядывает меня с подозрением. — Не надо никого звать. Пожалуйста, — добавляю я уже вежливее.
— И зачем он там сидит? — спрашиваю я уже больше себя, чем медсестру.
Но отвечает мне медсестра:
— Ну, как зачем? Вдруг тебе что-нибудь понадобится. Вот, принес еду, какие-то книги, — показывает она на пакет, который поставила рядом с тумбой, а я сразу не заметила. — Ты уже окрепла, вот увидишь, не сегодня завтра тебя выпишут.
Она уходит, а я в недоумении пялюсь в потолок.
Я очень хочу уехать из этой больницы как можно скорее, а лучше из этого города, а еще лучше — смыться из этой страны. И только сейчас я вспоминаю о Бетан. Я не могу бросить Бетан — мы договорились следовать друг за другом, а у Бетан здесь жених, и она не сможет уехать со мной. Вот, блин, Бетан! Она убьет меня. Я обещала созваниваться с ней каждый день. Наверняка она постоянно названивает мне и уже не знает, что думать. Может, она пишет мне на имейл, но я не заглядываю в свой почтовый ящик все это время. Я даже не знаю, где мой телефон. Я смутно припоминаю, что выронила его где-то в коридоре перед лабораторией.
От нахлынувших воспоминаний меня бросает в холод. Все это время, которое я нахожусь в больнице, я была так далека от внешнего мира, все как будто происходило не со мной. Я ела, спала, и медсестры всегда были рядом. Теперь я понимаю, что, когда я вернусь домой, мне придется остаться наедине с собой и со всем миром. А Бетан так далеко, и вернется нескоро.
Я чувствую, как мое сердце начинает усиленно колотиться. Я с трудом набираю в легкие воздух, которого оказывается предательски мало. «Мне некуда идти, некуда бежать», — крутится в моей голове. Я ощущаю, как тело начинает бить дрожь, и меня охватывает смертельный ужас — если это не прекратится, то я умру. Я сбрасываю с себя простыню, которой укрыта, и сажусь на кровати. Мне хочется бежать, такое ощущение, что я не могу сейчас оставаться на одном месте, но при этом не знаю, что мне делать и куда именно бежать. Я прерывисто дышу и делаю единственное, что могу сделать в этот момент — я собираюсь с силами и выкрикиваю единственное имя, которое знает мое тело.
В тот же самый момент происходит невероятное — за стеклянной раздвижной перегородкой сразу же откуда-то появляется Эммануэль и врывается в мою палату. И, несмотря на всю боль, мое глупое сердце наполняется желанием жить. Он обхватывает меня, ощупывает мою голову и плечи, его обеспокоенный взгляд скользит по моему лицу, и я вижу в его глазах то, что и не надеялась увидеть — страх.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Я не могу оставаться одна, Эммануэль, я просто не могу. Я не могу дышать, я не могу здесь больше находиться. Я не знаю, что мне делать, — пытаюсь объяснить я, но понимаю, что напоминаю сумасшедшую. — Я не могу, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну. И я не хочу возвращаться домой.