— Все хорошо. Ты не одна, я здесь, я никуда не ухожу, — Эммануэль прижимает меня к себе, и я понимаю, что впервые нахожусь так близко к нему, будучи в сознании. Он гладит мои волосы, лицо и плечи. — Я вызову медсестру, и она даст тебе успокоительное.
— Эммануэль, пожалуйста, я больше не хочу успокоительное, я больше не хочу здесь находиться. Я не могу дышать в этом месте, — я показываю ему на свое горло.
— Хорошо, мы уйдем. Но сейчас у тебя паническая атака, мы не можем уехать, пока это не пройдет. Посмотри на меня, — ярко-голубые глаза смотрят вглубь меня, и я проваливаюсь в них как в колодец в моем сне. — Вдыхай и выдыхай вместе со мной на счет четыре. Давай.
Мы дышим с ним вместе на счет четыре, и мне потихоньку становится легче. Он берет меня на руки и сажает к себе на колени. В любой другой момент я бы ужасно смущалась своей наготы под больничной рубашкой, но сейчас мне до этого совсем нет дела. Я ощущаю его прикосновения к своему телу, его запах обволакивает и успокаивает меня. Боковым зрением я вижу, что по больничному коридору проходит человек в белом халате, родственник кого-то из больных катит пустую кресло-каталку, но я словно оказываюсь в параллельном измерении. В одночасье я понимаю, каково приходится наркоманам. Он продолжает обнимать меня и успокаивающе поглаживает спину. Я каждой клеточкой тела ощущаю его горячее дыхание. В мгновение ока что-то происходит, и воздух между нами накаляется. Виной ли всему давящая тяжесть его рук или обжигающее дыхание, но моя голова начинает кружиться и совсем не от панической атаки. Я все бы отдала, чтобы узнать, чувствует ли Эммануэль то же самое или это только плод моего больного воображения. Мгновение спустя он притягивает меня еще ближе к себе, и его губы слегка касаются моих губ. Все это длится всего лишь мгновение, но как только он отстраняется, я ощущаю утрату. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не последовать за его губами.
Когда я наконец открываю глаза, я вижу, как ярко-голубые глаза увлеченно изучают меня.
— Ты в порядке? — спрашивает он меня обеспокоенно. — Извини за это, я не должен был. — Эммануэль проводит рукой по своим волосам.
— Все хорошо. Спасибо за… поддержку.
Я наблюдаю за тем, как Эммануэль медленно поднимается с кровати и этим еще больше отдаляется от меня. И ощущение потери пронзает меня еще сильнее. Я снова подтягиваю к себе простыню и укрываюсь ею, словно большой шалью.
— Тебе нужна профессиональная помощь.
— У меня иногда бывают панические атаки, все в порядке, — произношу я и тут же сожалею о сказанном. Я замечаю, как подозрительно часто сожалею о чем-нибудь в присутствии Эммануэля.
Его глаза останавливаются на мне.
— После того, что тебе пришлось пережить, ты обязана пройти лечение. И это не обсуждается, — Эммануэль выглядит внешне вполне спокойным, но я понимаю, что сейчас с ним лучше не спорить. — Никто, я повторяю, никто не может без последствий пройти через то, через что прошла ты, — повисает молчание, которое мне совсем не хочется нарушать. — А насчет того, что для тебя панические атаки в порядке вещей, вот это уже поистине хреново.
Я выдерживаю паузу. Если он думает, что я начну перед ним оправдываться, то он сильно ошибается.
— Расскажи мне, чего именно ты так испугалась? Рустерхольц в тюрьме, тебе ничего не угрожает, — вдруг спрашивает он.
Я поднимаю на него свой взгляд, и вижу, что его настроение снова поменялось, и на меня с беспокойством смотрят мои любимые ярко-голубые глаза. Эти глаза меня дурманят и внушают мне доверие. На мгновение мне даже кажется, что Эммануэль может управлять моим сознанием.
— Я не хочу оставаться одна, — решаю я сказать все как есть. — И я… я не представляю, как сейчас приеду домой и останусь наедине с собой. После всего, что произошло.
— Ты можешь пожить у друзей, необязательно быть одной.
— Моя подруга Бетан сейчас в отпуске. Кроме нее у меня никого здесь нет, — и тут до меня доходит, что я выдала слишком много личной информации совершенно чужому человеку. — Но ничего страшного, я как-нибудь справлюсь, — быстро добавляю я, — это уж точно не является вашей проблемой.
Я вижу, как Эммануэль погрузился в раздумье, и я опять жалею, что наговорила лишнего.
— Мило. Вот что мы сделаем. У меня дома много места. Ты поедешь ко мне, поживешь там, пока не вернется твоя подруга, — Эммануэль произносит это таким тоном, как будто он каждый день предлагает своим коллегам пожить у него.