Сторонников в мире, где не хватало драматизма и острых ощущений, Ивон Грей нашел. Безумная и красивая теория еще сильнее всколыхнула и без того популярное движение соцданов.
— Никогда не слышал, о детях Грея.
— О! У нас с сестрой нет всепланетарной популярности, и мы не прославились на ниве преступлений.
— Я в другом смысле, — смутился Ларский.
— В смысле интереса прокуратуры к детям лидера скандального движения? Ларский, ты же тогда еще ходил в коротких штанишках.
Марго рассеялась с лукавыми интонациями и расслабленно качнулась на ложементе.
— Я просто любопытный.
— Ладно, я расскажу. Папочка был очень харизматичен, а мама оказалась одной из первых его фанаток. Стала активной помощницей. Они долго занимались друг другом и своей борьбой, поэтому мы появились на свет, когда родители уже были в возрасте, и шум вокруг деятельности отца утих.
— Удивительно, что из среды соцданов ты так легко вписалась в обычную жизнь.
Маргарет изогнула брови.
— Если ты думаешь, что мы с сестрой с детства кормили птичек и высаживали морковь на полянке, то ошибаешься. Папочка обожал технические приблуды и, несмотря на общественную деятельность, не выносил людей. Нашим домом служила поставленная на скалы списанная космическая посудина. Я бегала по гладким пустым переходам, болтала с роботами, голограммами, моделями кроликов и прочими порождениями искусственного интеллекта. Отец был против освоения космоса, но жить без него не мог. Поэтому создал себе иллюзию прямо на земле и запечатал всех нас внутри. Мы с сестрой сбежали, как выросли: я — к психологии, людям и развлечениям, а она — к земле, живым зверушкам и цветочкам. И из меня соцдан, как роза из редьки. Но дело не в этом. Я подумала, Ларский, а вдруг мой отец прав? Человечество тыкало палкой в темную дыру и приманило тех, с кем не в состоянии справиться?
— Ага, к нам полезли кролики зазеркалья. Глупости. И если бы мы не освоили космос — то не устояли бы и дня.
— А если бы сидели в своей песочнице, то никто бы нас и не нашел.
— Этого нельзя знать наверняка.
— Все так говорят, чтобы не признавать своих ошибки. Знаю это как психолог.
И не поспоришь. Ларский с силой потер лицо. Откуда — то приползла боль и засела в глазницах и висках. Он почти видел тряхнувший чужую галактику выстрел Штрауса. Каждое действие влечет противодействие. Марго не следует знать, насколько она близка к правде. Государственные интересы для таких как он превыше остального.
Позициометр на груди выдал настойчивую вибрацию. Не просто очередное сообщение, — кто-то требовал срочной связи. Открытый на панели управления канал выдал четкую и нежданную физиономию.
— Треллин? Ты откуда взялся?
— Сам хочу забыть откуда. А ты выглядишь потерянным. Скучал по мне, Ларский?
Дернул краем выразительных губ и изобразил тревожно сосредоточенный вид. Как врач перед выпиской диагноза.
— И не надейся, паршивец.
— Фу, как не куртуазно, Никита Сергеевич, с вами же дама.
Он слегка повернул голову и подмигнул Марго.
— Война и прекрасные дамы во все времена не давали заскучать. Поэтому беру свое предположение обратно — ты явно не скучал по мне, Ларский. Разрешите представиться, меня зовут Алекс.
— Марго. Очень приятно.
— Смотрю, связь отличная, качаешь нас во всем объеме, — ядовито прошипел Ларский. — Мне вот такое и не снилось — сижу на сухом пайке обрезанных картинок.
— Значит, завидуешь. Я тут по большому блату пробился в подразделение смертничков, поэтому непосредственное начальство обеспечивает лучшие военные разработки.
— Идиот. Так твоя секретная командировка закончилась?
— В самом разгаре. Срочно вызвали и прямо тебе под нос. Вот беспокоюсь, что без меня опять все проморгаешь. Но я не жадный, хочу и тебя позвать повеселиться. Мы как раз неподалеку от твоей спасательной лохани расчехляем пушки. Поторопись.