КОТ!
Соседка-профессорша, сообщив столько действительно интересного, поучительного, полезного, покинула нас. Захлопнулись двери и будто автоматически затем выключился "видеомагнитофон" ― юбилейное и околоюбилейное, эпизоды чествования и детали пиршества, лица аплодирующих, улыбающихся, жующих и пьющих, обрывки фраз, жесты, запахи жареного, вареного и пареного ― все начинает отступать, исчезает вовсе. Телефонный звонок застает в раздумьях об ином...
КОТ!
Звонил Азимов. Он сообщил подробности проводов Жунковского. Конечно, проводы прошли нормально. Если не считать небольшой закавыки...
― Что случилось, Турсун?
― Задала работы дыня ― намаялись мы с ней.
― А что?
― Поставили на весы ― она больше десяти килограммов потянула.
― О!
― Потянула, и все...
― Дальше. ("...Память у Азимова не забита мусором ― наверняка помнит Рябую...")
― Считай: "дипломат", арбуз килограммов на десять и эта дыня ― помнишь, такая... бухарская?
Конечно. ("...Кота может и запамятовать...")
― Трехразовое превышение нормы ― не ручная кладь, а...
― Представляю.
― Гостинцы на вес золота.
― Турсун, твой звонок кстати.
― Да?
― Есть вопрос.
― Я не досказал ― не интересно, что ли? ― в голосе Азимова послышалась обида.
― Ради Бога, продолжай.
― Забавная картина: он с дипломаткой и арбузом по ту сторону контроля, я с дыней ― по эту, ― после небольшой паузы продолжал Азимов. ― Ну, думаю, не вышло, придется возвращаться с дыней. Только подумал... Ты слышишь?
― Слушаю, Турсун.
― Гляжу, подбегают трое. Двое мужчин и женщина. Один из мужчин, очкастый, солидный, достал билет, паспорт, в руках у него ― тощая папочка. Я ― к нему. Прошу, говорю, дыньку пронести вон тому мужчине. Артуру, значит. Очкастый оказался покладистым малым, взял авоську, только поинтересовался, мол, нет ли внутри дыни бомбы. Провожатые мужчина и женщина набросились на меня ― очкастый успокоил, и я понял, что он у них главная фигура.
― Передал?
― Конечно. Слушай дальше. Вышел из здания, вижу, стоит "Волга". Белая. Со шторками. У машины ― знакомые мужчина и женщина. Я не утерпел ― спросил, кому я только что передал сетку с бухарской дыней. Мужчина, значит, в ответ: "Министру ― вот кому! Голова дурья, впутал в базар самого министра!.."
Я засмеялся металлическим неискренним смехом: рассказ Азимова, честно говоря, не тронул меня, не терпелось перевести разговор на нужную тему. И Азимов рассмеялся, но, видно, почувствовав холодок по другую сторону провода, осекся, долго молчал, сопел, спросил после паузы иным, озабоченным, чуточку встревоженным голосом:
― Что тебе?
― Помнишь, сидели мы в бостане у тети Зевиды?
― Далеко забрался ― зачем тебе это? Для сценария?