Чтобы что-то спросить, посол поинтересовался мнением самого лорда Дадли по этому вопросу. Елизавета махнула рукой:
— Роберт дорожит моим мнением и согласится.
— Согласится или согласен?
— Согласен! — Теперь глаза смотрели уже жестко. Она приказывала! Приказывала своему любовнику жениться на своей сопернице. Почему?! Просто потому что это было пощечиной? Конечно, Мария никогда на такое не пойдет! Значит, у Елизаветы есть повод отказаться от обещания назвать Марию главной наследницей.
Самым большим желанием у Мелвилла было удалиться как можно скорее. Елизавета почувствовала это и отпустила посла, взяв обещание донести ее предложение до дорогой сестры немедленно. Знать бы еще как?! Головная боль на остаток дня бедному послу была обеспечена.
В таком весьма задумчивом виде его встретил Сесил. Мелвилл вцепился канцлеру в руку:
— Уильям, скажите, какой идиот подсказал ей мысль сватать Марии Роберта Дадли?! Надеюсь, это не вы?!
— Не я! — рассмеялся Сесил. — Сама придумала.
— Чертова баба!
Сесил снова рассмеялся:
— Вы стали употреблять мои ругательства?
— Будешь тут… Неужели Дадли согласен?
— А кто его спрашивал?
— Неужели не спрашивала? — В глазах бедного посла появилась робкая надежда.
Канцлер вздохнул:
— Спрашивала, да только так, что отказаться невозможно. Нам никогда не понять этих женщин, черт их подери!
Они посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись. Потом Сесил развел руками:
— Все, что могу сделать, — попытаться убедить ее отдать Марии Дарнлея. Но скажу честно, с этим вы тоже наплачетесь…
— Почему?
— Господи, да хлыщ же!
— Лучше хлыщ, чем Дадли.
— Не знаю… не знаю…
Влад прислал ко мне слугу с просьбой срочно встретиться. Я и сама понимала озабоченность приятеля. Вот Артуру ни за что помогать не стала бы, а Владу с удовольствием, только чем?
Елизавета действительно в предыдущий день начала приводить свою дьявольскую задумку в действие. И я была этому невольной свидетельницей.
Она позвала Дадли для разговора тет-а-тет. Ушки на макушках встали у всех камеристок, но королева твердой рукой удалила всех до единой и наказала мне никого не подпускать к двери и на выстрел арбалета!
Увидевший такие меры предосторожности Дадли приосанился, это могло означать только откровенный разговор. Давно пора! Знать бы, что его ждет…
Глаза Елизаветы блеснули насмешкой:
— Хотите стать королем, Роберт?
А Дадли уже действительно надоело ходить вокруг да около! Столько лет он рядом с этой рыжей фурией, могла бы понять, что не только ради ее круглых глаз и красивых рук увивается… Роберт терпеливо сносил все капризы своей повелительницы, втайне ожидая взять над ней верх, как только станет выше на корону. Хотя какая тут тайна, всем давно известна их взаимная привязанность, и последний результат этой привязанности тоже известен.
Но сейчас они одни, а чего хочет Роберт, Елизавета знает не хуже него. Дадли вскинул голову, глядя прямо в глаза королеве:
— Да, Ваше Величество.
Снова усмехнулась, причем откровенно. И что-то в этой усмешке очень не понравилось Роберту.
— Вы будете королем, Роберт Дадли. Но готовы ли вы исполнить любую мою волю?
Ах, вот чего она ждет… Хочет, чтобы он поклялся быть послушным мальчиком и до конца жизни ползать перед ней на коленях? Глупышка, она еще не вполне ведала силу рук Роберта и силу, заключенную между его ногами. Может, и к лучшему? Попав к нему в руки в постели на правах супруги, она станет покладистой, и тогда любое данное сейчас обещание не будет иметь никакого значения. В своей неотразимости в качестве любовника Роберт был уверен абсолютно, потому так же насмешливо кивнул:
— Да, Ваше Величество, я готов выполнить любую вашу волю, какой бы она ни была!
— Обращаю ваше внимание, сэр Роберт, это вы произнесли «любую», в чем бы она ни выражалась.
Играть так играть, дорогая! Дадли картинно расширил глаза, изображая испуг:
— Ах, вы меня пугаете, Бэсс! Надеюсь, это не будет приказанием жениться на ком-нибудь…
Сам подсказывал ей ответ. Королева согласилась:
— Именно, Роберт. Вы обещали выполнить любой мой приказ, а потому женитесь!
Наконец-то! Столько времени берегла его, как собака сено, не подпуская никого и близко, а теперь созрела. Дадли скромно опустил глаза, чтобы не выдать слишком явную радость. Конечно, его унижало положение, занимаемое при Елизавете. Роберта откровенно не могли терпеть все — от Сесила до камеристок королевы. Одни за стремление к незаслуженной, как считали, власти, другие из зависти, третьи из-за того, что не рисковал сделать и шага в сторону без разрешения Елизаветы, четвертые… Да мало ли за что можно не любить королевского фаворита!