Рыжую дурочку переубедить не удалось, она настояла на беседе с Сеймуром. Он, кстати, брат умершей королевы Джейн Сеймур и, соответственно, дядя нынешнего короля, а также его отчим, потому как женат на мачехе. Нормально, кого же тогда родит Елизавета? Сына своего отчима, то есть себе и Эдуарду брата? Нет, допустить этого нельзя.
Но действовать я все равно решила в разных направлениях, мало ли как повернет?
— Леди Елизавета, вам не стоит этого делать.
На всякий случай я снова перешла на «вы» и вежливое обращение. Надо привыкать, вдруг и правда станет королевой?
— Пусть знает, что не одна его Катарина Парр, но и я тоже беременна!
— Вы сможете доказать, что это его ребенок?
Даже если провести генетическую экспертизу, что это изменит? Ей бы скрывать всеми силами, а она на рожон лезет. Нет, с каждым днем я все больше понимала выбор Антимира Ананьевича, с этой рыжей могла справиться только я.
Елизавета вытаращила на меня глаза:
— А чей же еще?!
— Вы не встречались с ним открыто и не сможете доказать, что он единственный ваш мужчина.
— Что?!
Мне показалось, что через мгновение она вцепится мне в лицо своими красивыми ручками. Даже внутренне собралась, чтобы отразить такую атаку, если она будет. Не хватает ходить с расцарапанной рожей, которая мне и без того категорически не нравилась. Но она быстро опомнилась, схватившись за голову:
— О, господи! — И тут же снова вскинула глаза: — Нет, Сеймур обязательно поможет, он знает, что у меня никого не было!
Конечно, надежда умирает последней. Желаете, миледи, посмотреть на эту агонию? Пожалуйста. Только как бы хуже не было…
Я сделала последнюю попытку образумить подопечную:
— Как может вам помочь сэр Томас?
— Но ведь он даже хотел на мне жениться…
— У лорда Сеймура есть супруга, к тому же беременная…
— Позови его! — заупрямилась Елизавета.
— Не советую…
— Мне плевать на твои советы! Позови!
И снова я не понимала живших в шестнадцатом веке. Ну Елизавета молоденькая дурочка, такую обвести вокруг пальца, приласкав, тем более так, как это делал Сеймур — нагло, откровенно возбуждая ее чувственность, — не проблема, а вот куда смотрела уже трижды вдова Катарина Парр? Красив? Пожалуй, но подлец несомненный! К тому же по его роже за версту видно, что рога от измен в дверь проходить не будут, нужно менять двери на гаражные ворота или ежедневно рога подпиливать и сдавать на пантокрин. К тому же дядечка явно не в себе, глаза какие-то… Чуяло мое сердце, что он навлечет проблемы на свою голову. Только бы и Елизаветина туда же не попала!
Лорд оглядел меня, словно впервые видел, и попытался хлопнуть по заду, явно в знак особой милости. Самым трудным оказалось не врезать ему в ответ в пах, не то был бы королевин хахаль инвалидом по мужской части. Ловко увернувшись, я показала, чтобы шел вперед. Видно, в моем отнюдь не ангельском взгляде Сеймур увидел что-то такое, что заставило его подчиниться. Вот так-то лучше, а то не посмотрю, что ты почти на пятьсот лет меня старше, уложу мордой в пол болевым приемом, будешь знать.
А может, его вообще кастрировать, чтобы больше никаких дур не соблазнял? Мысль мне определенно понравилась, но обдумывать ее было некогда.
Ответ Сеймура поверг Елизавету в ступор. Лорд лишь пожал плечами:
— Вы беременны, леди Елизавета? А при чем здесь я?
— Но… но ведь вы…
Бровь красавца приподнялась, выражая крайнее изумление:
— Вы хотите сказать, что я отец вашего будущего ребенка?
— А кто же?..
— Ну… вам лучше знать, миледи…
Елизавета задохнулась от ужаса и возмущения:
— Милорд, в моей постели побывали только вы!
— Я в этом не уверен… Кроме того, я не бывал, леди, в вашей постели, я лишь приходил пожелать вам доброго утра или доброй ночи как добрый отец… Этому есть свидетели — королева и ваши собственные фрейлины.
Елизавета пыталась проглотить вставший поперек горла ком и не могла. Сеймур не только не собирался ей помогать, но и вовсе отказывался от своего ребенка?!
Воспользовавшись ступором, охватившим Елизавету, Сеймур поспешил удалиться. А та еще долго сидела без движения, не в состоянии не только двинуться, но и просто вдохнуть. Лишь подсунутое под нос резко пахнущее средство чуть привело принцессу в чувство. Вернее, чувством это назвать было нельзя, она лишь стала дышать.