— Так нечестно. Почему вам она позволяет себя трогать, а мне нет? — обиделась индианка с жасминовыми цветами в волосах.
— А ты подумай, к кому она потянется. К человеку, который дрожит как осиновый лист? Или к зверю, знающему себе цену? — спокойно пояснила Эверилд.
— Может, познакомимся наконец, — осмелела девушка.
— Почему бы и нет. Я Нагайна, девушка вот этой бяки, — она кивнула на свою повелительницу.
Эверилд усмехнулась:
— Эверилд, супруга Кали.
— Вы правда встречаетесь с ней? — не поверила уверенная в себе индианка, взглядом указав на спутницу жизни Девадаси.
— Дружим, — солгала королева вампиров, бросив предупреждающий взгляд на свою возлюбленную.
— Фу. Хорошо, а то это противоестественно, — с облегчением сказала смелая индианка, смешно наморщив маленький нос.
— А быть женой Кали — не извращение? — лукаво спросила королева вампиров. Смелая индианка в ужасе прикрыла рот.
— Кали — это другое. Ты ей просто служишь, — укоризненно заметила она.
— Будем считать, что мы с Нагайной друг другу служим. Да, подруга? — с улыбкой обратилась Эверилд.
— Можно сказать так. Ну как же вас зовут, милые дамы? — вежливо спросила Нагайна.
— Анкита, — представилась молодая индианка с открытыми щиколотками.
— Дивика, — представилась та, что с жасминами в волосах.
— Тебе бы больше подошло ими Деви, — твердо сказала Анкита.
— Возможно, — не стала отрицать Эверилд.
— И всё-таки, почему она к тебе ластится, а на других шипит? — недовольно спросила Дивика.
— Потому что чувствует одну кровь, — тихо ответила Нагайна. Кобра успокоилась и стала засыпать.
— А вы откуда приехали? — поинтересовалась Дивика.
Эверилд со спутницей перебросилась взглядами. Нагайна взглядом указала, чтобы Эверилд вела диалог. Королева едва заметно приподняла уголки губ.
— Я родилась здесь, — соврала Эверилд.
— А почему у тебя белая кожа, как у англичан? — продолжала допытываться индианка.
— Потому что мой отец был белым, а мать — индианкой. Я пошла в отца, — невозмутимо ответила Эверилд.
— А почему у тебя нет загара? — не отставала девушка.
— Потому что много времени провожу в помещении, — ответила вампирша, уже начиная раздражаться.
— Это плохо: у тебя родятся слабые дети, — с нотками сочувствия сказала Дивика.
— Мне это не грозит: я дева пагоды, воплощение богини Кали, ни один мужчина не имеет права меня касаться, — спокойно парировала Эверилд.
— Прости, я забыла, — покаялась девушка и вернулась к чаю, он уже закипел, и она его сняла с огня. Взрослые боковым зрением отслеживали детей. Агния куда-то запропастилась. Эверилд нахмурилась.
— А я поймала олененка, — восторженно закричала Агния, неся тушу детеныша. Нагайна моментально к ней подскочила, дала ментальную затрещину, мысленно зашипев, как раскаленная сковородка с овощами.
«Что творишь, безмозглая? Такую тушу даже взрослый запыхавшись будет нести. А ты как игрушку его тащишь».
Агния поникла. Фаворитка притворилась, что ей тяжело, и несколько тхагов подбежали, чтобы забрать олененка. Пока Нагайна разыгрывала сцену, Эверилд подчистила всем память. Все решили, что парочка тугов притащили олененка.
Миди успешно справлялась с нарезкой овощей и забрасыванием их в котел.
В лагере горело три костра: один — для чая, два других — для еды. Эверилд заметила, что всё больше прибывало тугов: кто-то уже нес дичь, кто-то травки, а кто-то тащил пленников для Кали.Девадаси среди пленных заметила двух белых офицеров.
Вскоре в лагере стало шумно, он наполнился гомоном голосов. Дети приставали к тугам и просили с ними поиграть, и они, уставшие, не в силах были им отказать. Через двадцать минут все были втянуты в игру ляпы, потом сектанты учили малышню стрелять из трубок. Дети млели от счастья, а Эверилд продолжала гладить змею, оказывая гипнотическое воздействие. Все её обходили стороной и даже не старались с ней заговорить: змея, обвившаяся вокруг Эверилд, их пугала. Туги каждый раз косились на спящую рептилию с великим опасением. Эверилд так просидела час.
Носферату слегка пошевелилась, и кобра подняла недовольно голову, смотря осоловелым взглядом на свою укротительницу. Эверилд в ответ погладила ее по голове.
«Спи, — ментально велела королева своей кобре, — мне просто надо сменить позу», — зачем-то оправдалась она перед чешуйчатой подругой. Девадаси зашевелилась в кольцах змеи, сменив положение тела. Змея снова улеглась, а Эверилд обратилась к Нагайне:
— Положи мне, пожалуйста, салат и немного горячего, — вежливо попросила спутницу укротительница змей.
Фаворитка язвительно сказала:
— Как прикажете, моя госпожа, — метресса поклонилась, а Эверилд глянула на нее исподлобья. Нагайна рассмеялась в голос. Эверилд невольно улыбнулась.
Нагайна взяла банановый лист, положила на него немного салата, а рядом — горячее, отнесла Эверилд.
— Тебе положить прямо на змею?
— Боюсь, она это не одобрит, — усмехнулась вампирша и потянулась за листом. — А можешь еще принести чудесных лепешек? Они так хорошо пахнут, — попросила Эверилд подругу. Та взяла лепешки, положила себе второе и устроилась рядом с Эверилд.
Женщины первым делом накормили детей, а теперь хлопотали над мужчинами. Эверилд всё-таки положила еду на змеюку, та снова зашевелилась, едва не опрокинув весь ужин вампирши. Но Эверилд успела подхватить лист.
— Я же сказала — ей не понравится, — озорно заметила она. Пришлось приноравливаться: одной рукой держать лист, а другой — есть.
«Милая, ты меня так задушишь», — мысленно обратилась Эверилд к кобре. Змея неохотно отползла в сторону, позволяя Эверилд насытиться. Она пристроилась поблизости, но через секунду метнулась молнией. Все вскрикнули, мужчины открыли пальбу, но, благо, змею не задели, а та поймала ужа и стала с удовольствием его поедать.
Мужчины и женщины расслабились.
— От этой змеюки есть один плюс: ни одна змея не проберется в лагерь, — заметил главный юноша с бронзовой кожей, карими глазами, коротко подстриженный. Чурбан он не носил, но был одет в батистовую рубаху и штаны.
— Твоя правда, — отозвался пожилой туг с жестким взглядом черных глаз, одетый в тогу. Он сидел, скрестив ноги, и пил травяной чай.
Молодой туг с твердым взглядом серых глаз осмотрел присутствующих цепко и холодно. В конце его глаза остановились на Эверилд.
— Женщина, подойди, — потребовал он.
Эверилд кивнула и, поднявшись, подошла к нему. Он появился только что, но сразу понятно стало, кто здесь главный. Девадаси смотрела спокойно, хотя, признаться, властные мужчины ее пугали, вот только в ней опасности больше — и веет ей на много метров.
Туг сидел недалеко от костра, на нём была сиреневая батистовая рубашка с расстегнутым воротом, на груди красовалась женщина с телом змеи. Он сидел расслабленно, подмечая каждое движение Эверилд. Вампирша обошла костер, встала напротив верховного жреца, обменялась с душителем изучающими взглядами.
— Вы чего-то желаете, господин? — любезно осведомилась Эверилд.
— Я желаю узнать подробности смерти ваших спутников, — потребовал он прохладно-учтивым голосом.
Вампиресса поведала старую байку.
— Очень странно, что вы спустились на землю, чтобы нарвать фруктов, — иронично поднял бровь предводитель душителей.
— Детей укачало верхом на слоне. Я попросила дозволения идти по земле, — нашлась с ответом сразу верховная жрица.
— Понятно, можете идти. Вам стоит подумать о смене имени, чтобы оно соответствовало вашему статусу, — между делом заметил руководитель организации.
Всё это время змея неотрывно следила за беседующими. Никто не заметил, как она подползла слишком близко для броска. Она вслушивалась в разговор, словно понимала, о чём толкуют собеседники.
Дети доели свои порции и подошли к змее.
— А она может нас покатать? — задала вопрос неугомонная Агния.
— Думаю, это плохая идея, — пресекла Эверилд забаву на корню.