— Вампиры смерти! Кира, срочно раздобудь человека, хоть самого затхлого! Мы не успеем добраться до Сундарбана.
Кира кивнула и скрылась в южном направлении. Девочка яростно пробивалась к отцу, ощущая еду. Эверилд прикрыла глаза и одарила подростка ментальным ударом, ребенок пошатнулся. Тогда королева приказала своим марионеткам повалить дочь туга на землю, и дети повисли на руках и ногах переродившейся, она упала. Новая вампирша царапалась, кусалась, рычала, как дикий зверь, пока не появилась Кира и не бросила ей полупридушенный труп. Девочка моментально его разорвала.
— Это черная королева, полноправная властительница вампирского мира. Как бы Эрик Дарт не положил на нее глаз, — сказала Нагайна, осторожно пятясь.
— Она должна умереть! Таким тварям нет места в этом мире. — Эверилд придавила подростка еще одной ментальной атакой.
Дочь туга повернула окровавленное лицо к Эверилд, лязгнула зубами. Эверилд читала в ее глазах приговор.
Кира стала отступать, а затем напрыгнула на переродившуюся со спины и повалила ее. Мужчина закричал:
— Нет, вы ее не убьете! Вы обещали! — Туг бросился защищать дочь, но его отбросили в сторону.
— Отруби ей голову, пока она не вошла в силу, — повелела Эверилд.
Кира дернулась и извлекла паранг. Она нанесла рубящий удар — и детская голова покатилась.
— Нужен огонь, — тревожно сказала Эверилд.
Нагайна с детьми собрали хворост. Ануджи ползал по земле, и Эверилд, понимая, что туг не простит им смерти дочери, приказала кобре придушить его. Змея бросилась на убитого горем отца и обхватила его массивными кольцами. Последовал ужасный треск костей.
Кира зажгла огонь, и вампирши бросили в него труп ребенка.
— Она не должна народиться, иначе земле войны покажутся раем, — сказала Эверилд, наблюдая, как горит труп.
— Я думала, они все вымерли, — испуганно проговорила Кира. Она печально посмотрела на переломанного туга. — Что будем дальше делать?
— Надо спуститься в Раймагал и оповестить о смерти главы тугов.
— А потом что?
— Они выберут нового вождя.
— А с тобой что будет? — продолжала сыпать вопросами Кира.
Эверилд равнодушно пожала плечами.
— Наверное, ничего. Я дальше буду исполнять обязанности Девадаси, — отрешенно сказала Эверилд. В глубине души она сильно переживала смерть туга.
— Дай бог, а я отправлюсь по своим делам, — сказала Кира.
Эверилд вздрогнула и осведомилась:
— Позволь узнать, это по каким?
— Своим, Ваше Величество. Если вы боитесь за свою безопасность, то вам ничего не грозит, — пообещала она и растворилась в джунглях.
На поляне остались Эверилд, Нагайна и дети. Одиноко догорал костер.
— Ты со мной? — обратилась королева к любовнице.
— Думаю, мне там делать нечего. Мы подождем тебя в городе, — сказала Нагайна, и вампирша кивнула, продолжив путь в одиночестве.
Она преодолела джунгли и вышла на поляну со старой пагодой. Глиняные колонны потрескались, но само здание наполовину сохранилось. Эверилд прошла между колонн.
— Стой, кто идет? — окрикнул мужской голос.
— Эверилд, — сказала Девадаси. Вампирша ожидала туга. Двое мужчин вышли из-за колонн, освещая себе путь факелами.
— Идемте, мы вас заждались, — сказал юноша с бронзовой кожей и с двумя рисунками змеи на руках.
Эверилд прошла между мужчинами, оказалась под навесом, поднялась по разрушенным лестницам, открыла бамбуковую дверь и вошла в полумрак.
В главном зале собрались все почитатели богини Кали, и среди них был юноша, полная копия Ануджи. Эверилд озадаченно посмотрела на молодого туга, моргнула, но наваждение никуда не делось.
— Где наш глава? — спросил юноша нахмурившись.
— Его задушила кобра, — равнодушно ответила Эверилд. На лице молодого человека появилось на миг торжествующее выражение.
— Очень печально, — притворился он, другие туги напряглись, глядели на жрицу с опаской. — Можете показать, где его труп? — попросил юноша.
Вампирша кивнула, и они с несколькими тугами покинули пагоду. Эверилд проводила тугов к месту смерти главы секты. Юноша склонился над телом Ануджи и прошептал одними губами:
— Наконец ты, отец, издох.
Эверилд изумленно посмотрела на парня. Он бережно поднял труп и со скорбью на лице обратился к соратникам:
— Кали забрала душу нашего предводителя. Надеюсь, он переродится в бога. — А про себя подумал: «Чтобы в новом перерождении ты превратился в букашку».
На лицах мужчин отразилось сострадание. Юноша положил тело Ануджи на землю. Туги соорудили носилки и понесли вождя к пагоде. Сегодня там собрались все подручные Ануджи, что играло на руку его сыну. Туги внесли тело в пагоду. Юноша сделал несколько жестов — и носильщики скрылись приводить покойного в надлежащий для похорон вид.
— Сегодня нас оставил великий человек, давайте с достоинством проводим Ануджи! — сказал юноша. — Но прежде чем мы отправим верховного жреца в последний путь, я предлагаю вам принести мне присягу. Если кто-то не согласен, может выйти, я обещаю, что отпущу с миром. — Возвысился к сводам его голос.
Эверилд задумчиво рассматривала молодого лидера. Подручные Ануджи заколебались, двое вышли из круга.
— Просим, Шарад, твоего позволения покинуть пост лидеров. — Склонились перед юношей двое мужчин среднего возраста. Один распрямился и прямо в глаза посмотрел новому главе.
— Шарад, я хочу полностью выйти из организации, с вашего дозволения.
— Нет, это не возможно, вы об этом знаете. Выход один — на тот свет, — спокойно сказал лидер и метнул нож в просившего прежде, чем тот смог опомниться. Нож вошел в шею, и мужчина упал. — Еще есть желающие покинуть организацию? — ледяным тоном осведомился Шарад.
Бывшие подручные отца отрицательно покачали головой. Туг, стоявший рядом с новым лидером, схватился за паранг.
— Я позволил покинуть пост, но не организацию, — пояснил свой поступок Шарад.
— Я вас понял, — сказал мужчина и расслабился.
Шарад подождал еще несколько секунд, и не зря. Вперед вышел подросток с ножом.
— С каких пор ты решаешь за всех? — спросил он хмуро. Пацан твердо посмотрел в глаза объявившего себя верховным жрецом.
— С тех пор, как мой отец умер, — холодно ответил Шарад.
— Ты сын Ануджи? — Брови парня приподнялись.
— Да, молодой человек, — подтвердил новоиспеченный верховный жрец и посмотрел на старших.
— Он не лжет. Это бастард нашего главы, удачного ему перерождения, — сказал самый пожилой туг с полностью седыми волосами.
Эверилд удивленно глянула на юношу. Все опустились на колени, присягая молодому верховному жрецу. Когда все клятвы были принесены, новый глава секты посмотрел на мявшихся неофитов и приказал холодным голосом:
— Готовьте жертв.
Грянули барабаны, из подземелья стали выводить пленных.
Эверилд подошла к постаменту с богиней Кали. Сын Ануджи передал ей мачете рукоятью вперед. К вампирше поднесли первого пленного, это была худая женщина лет тридцати.
— Пожалуйста, не надо. Я вам отдам все деньги.
Юноша с загорелым лицом и выбритым виском бросил жертву на алтарь, и Эверилд перерезала женщине горло, вознося молитвы Кали. К Девадаси подводили всё новых жертв, пока помещение не наполнилось кровью, стекающей по желобу. Грянул мужской хор, прославляющий богиню Кали. В воздухе пахло кровью и наркотиком.
Барабаны перестали грохотать, стихли последние крики жертвы, подошла к концу молитва.
— Мы восхваляем тебя, Бхавани, черная мать! — Все пали ниц, замерев в экстазе. — Сегодня мы в последний путь сопроводим нашего главу тугов. — И снова зазвучала молитва.
Принесли тело Ануджи. Туги облачили его в похоронные одеяния со всеми почестями, вынесли из пагоды к месту, где уже складывали костер. Мужчины полили дрова маслом, водрузили поверх тело с носилками и кинули факел. Тело главы тугов вспыхнуло, запахло жареным мясом. Эверилд чем больше смотрела на сына Ануджи, тем сильнее убеждалась: он соврал, что девочка — его единственная дочь.