С этими словами парень подтащил к скамейке большую, нагруженную чем-то тяжелым сумку, смахнул снег и сел рядом с Кириллом. Не вплотную, но достаточно близко. Снежная сказка кончилась. Это еще больше раздосадовало Кирилла.
- А зачем вам моя фотография? - хмуро спросил он.
- Ну, мало ли… В альбом вклею. Может быть, на стену повешу. Буду смотреть…
- А что тут такого интересного? Смотреть…
- Каждый человек интересен, - серьезно сказал фотограф, - потому что каждый - представитель человечества.
«Представитель человечества» - это звучало солидно. Будь Кирилл помладше, он бы начал таять от удовольствия. И спросил бы: «Значит, я тоже представитель?» Но сейчас он на эту удочку не клюнул. Он сказал:
- Разве все представители человечества интересные? Бывают дураки всякие, бывают жулики и бандиты. И просто… нахальные.
- Такие, кто без спросу фотографирует, - серьезно откликнулся курчавый незнакомец. - Ну, я же не знал, что ты так… болезненно отнесешься. Что же теперь мне делать? Пленку засветить?
- Ладно, не надо, - небрежно сказал Кирилл и посмотрел на большие часы у входа в сквер. Было без двух минут два. Кирилл глянул на соседа. Вблизи тот выглядел старше и казался немного утомленным. Он достал сигарету, похлопал по карману, повернулся к Кириллу:
- Спичек нет случайно?
Кириллу это опять не понравилось.
- Не курю, - ответил он. - Понимаете, бросил недавно. Печень, склероз и все такое…
Парень хмыкнул себе под нос. Объяснил:
- Я ведь сказал «случайно». Может, на сдачу дали…
Кирилл опять посмотрел на часы. Было ровно два, но магазин не открывался.
- «На сдачу», - буркнул Кирилл. - Где дадут сдачу, если закрыто?
Фотограф кивнул:
- Я тоже жду…
За стеклянной дверью магазина замаячила белая фигура, и дверь приоткрылась. Парень встал, сунул смятую сигарету в карман, подхватил свою громадную сумку с двумя длинными ручками и, перегнувшись на один бок, зашагал к булочной. Он заметно прихрамывал.
Кирилл подождал несколько секунд и пошел следом.
В магазине он сунул в авоську два батона и половинку украинского каравая, прихватил пирожок с повидлом, чтобы пожевать на ходу. Он почти забыл о курчавом незнакомце, но, когда вышел на улицу, увидел его снова.
В одной руке парень тащил полиэтиленовый пакет с батонами, в другой сумку, которая весила, наверно, килограммов двадцать. «Что в ней такое?» - машинально подумал Кирилл. Парень словно услышал его. Посмотрел и улыбнулся опять. Теперь это была другая улыбка: немного настороженная и виноватая какая-то. Парень словно просил: «Ты не смейся, пожалуйста, что я так неуклюже ковыляю со своей тяжестью…»
Кирилл не успел сразу отвести взгляд. А когда отвел, уходить было уже неловко. «Вот так всегда с тобой…» - обругал он себя. Подошел и сказал, глядя в землю:
- Дайте одну ручку… Вам далеко?
Парня звали Геннадием. Жил он в Заовражке - старом районе, где все улицы были похожи на деревенские. Весной там пышно цвела над косыми заборами черемуха, летом дороги зарастали мелкой травой, а зимой лежали вдоль улиц длинные сугробы и над заснеженными крышами стояли прямые столбы дыма.
От многоэтажных кварталов, где жил Кирилл, до Заовражка полчаса ходьбы. А если на автобусе - тоже полчаса, потому что автобус идет окружным путем, через большой мост. Этот мост построен над оврагом, в котором течет неглубокая речка Туринка. Недалеко от моста Туринка сливается с другой речкой, у которой громкое название - Ока…
Сначала Кирилл решил, что поможет нести сумку только до автобусной остановки. Потом пробурчал: «Да ладно, я не тороплюсь» - и поехал. И оказался наконец на улице Осипенко, у дома номер четырнадцать, перед калиткой со старинным железным кольцом.
- Вот и приехали. Заходи, - пригласил Геннадий.
Дом был большой, с застекленной верандой, выходившей во двор. Кирилл увидел старое, но уютное крыльцо. Однако Геннадий не пошел к этому крыльцу. Они с Кириллом потащили сумку дальше - к низкому бревенчатому сараю. Геннадий ногой толкнул дверь - и навстречу пахнуло теплым воздухом.
После улицы Кириллу показалось, что внутри жарко. Под потолком горела сильная лампа. В углу бодро гудела жестяная трехногая печурка. У длинного верстака несколько мальчишек возились с какими-то просверленными планками. А посреди сарая стояла на подставках из досок тяжелая черная шлюпка.
«Шестивесельный ял, - машинально определил Кирилл. - Как он сюда попал?»
У стены Кирилл увидел свежеоструганную мачту. Она была не шлюпочная. Двусоставная, со стеньгой и решетчатой марсовой площадкой, она была копией мачты с крупного парусника.