Она была истинным воплощением женственности: казалась более мягкой, более гладкой. Он отогнал от себя эту мысль и сел.
— Какое совпадение, Мария, я как раз думал о тебе. Как у тебя дела?
— Доктор Вэйд, почему я беременна?
Не меняя выражения лица, Джонас опустил взгляд и посмотрел на ее запястья. Шрамы были едва заметны; чтобы их увидеть, нужно было хорошенько приглядеться. Затем он внимательно посмотрел на ее лицо.
Страх и смятение, которые он видел в ее больших голубых глазах во время их последней встречи, исчезли. Теперь она смотрела на него с такой поразительной самоуверенностью во взгляде, что это даже немного напугало его и заставило задуматься о том, что за странные метаморфозы с ней произошли.
— Подожди-ка минутку, в последний раз я видел тебя семь или восемь недель назад. И насколько мне помнится, Мария, тогда ты отрицала, что беременна.
Она кивнула.
— С тех пор многое изменилось. Теперь я точно знаю, что беременна. И я хочу знать почему.
Джонас Вэйд откинулся на спинку кресла и попытался напустить на себя беспристрастный вид.
— Ты по-прежнему считаешь себя девственницей?
— Я уверена в этом.
— А почему ты не в родильном доме?
— Я пробыла там шесть недель. И сегодня я оттуда уехала.
— Вот как. — Он взглянул на ее чемодан.
— Несколько раз ко мне приезжала моя подруга Германи. Она подробно рассказала мне, как до меня добиралась. Мне осталось лишь сесть в автобус и последовать по ее маршруту в обратном порядке.
— Ты добиралась сюда на автобусе? Такой долгий путь?
— У меня не было другого выбора.
— Но… где твои родители?
Мария пожала плечами.
— Дома, наверное.
— Они не знают, что ты уехала из родильного дома?
— Не знают.
Доктор Вэйд резко подался вперед и, сцепив руки в замок, положил их на стол.
— Ты хочешь сказать, что ты сбежала из родильного дома и приехала сюда? Никому ни сказав об этом?
— Да.
— Но почему?
— Потому что я не хочу там больше находиться.
— А почему ты приехала сюда? Почему не поехала домой?
— Потому что я хочу знать, почему я беременна, а вы единственный, кто может мне помочь.
— Мария… — Джонас Вэйд заерзал в кресле, его нога коснулась пухлого портфеля. — Мария, ты должна поехать домой. Я не могу действовать без разрешения твоих родителей.
— Да, я знаю это. Просто, понимаете, я хотела сначала заехать сюда, к вам, прежде чем я скажу им о своем решении. Вы единственный человек, которому я могу доверять и к которому могу обратиться за помощью. Доктор Вэйд, я не хочу встречаться со своими родителями один на один, я еще не готова к этому.
Его взгляд замер на ее лице, на котором под тонким налетом взрослости проглядывали детские черты. Да, изменилась, но не полностью, с грустью подумал он. Под маской взрослого человека по-прежнему скрывался ребенок.
— Чтобы поговорить со мной, тебе не нужно было уезжать из родильного дома. Ты могла просто позвонить, и я бы приехал к тебе.
Она решительно замотала головой; волосы волнами упали ей на лицо.
— Нет, нужно было. Я хочу, чтобы мой ребенок рос дома. Я хочу быть сейчас, когда это со мной происходит, рядом со своей семьей. Я хочу, чтобы они стали частью этого.
— Ты думала о том, какова будет их реакция?
— Это не важно, доктор Вэйд. Они должны принять меня. Они отослали меня прочь, потому что лицезрение меня напоминало им о чем-то грустном. Я не хочу, чтобы меня изолировали от мира как безумную жену мистера Рочестера[13]. Изолировали, когда я не сделала ничего плохого. Доктор Вэйд… — Мария наклонилась вперед, выражение лица стало решительным, — вы можете сказать мне, почему я забеременела?
Он смотрел в ее ясные голубые глаза, в которых читались чистота и непорочность, и разрывался между решимостью рассказать ей о своих открытиях и тем, чтобы сохранить их в секрете.
— Может быть, это тебя удивит, Мария, но я думал о тебе все эти два месяца, и я тоже ломал голову над тем, как так получилось, что ты забеременела.
— Доктор Вэйд, я знала, что вы верите мне. Поэтому-то я и приехала сегодня к вам.
Джонас, желая избежать ее взгляда, резко встал и повернулся к большому — от пола до потолка — окну, выходящему на желтеющую долину. Ему нужна была минута, чтобы решить, как ему действовать, как рассказать ей о том, что он узнал. Сегодня Мария была совершенно другой, не такой, какой он видел ее в их прошлые встречи, до того, как с ней произошли эти загадочные метаморфозы. Джонас Вэйд смотрел в окно, рассматривая в стекле бледное отражение девушки. Теперь, принимая во внимание ее кардинально изменившуюся точку зрения, он смотрел на нее по-другому.