«Дались Рени эти чёртовы дети!» — ревниво подумала я и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок — самую изучаемую деталь домашних интерьеров, особенно в спальнях.
Я снова задумалась над тем, как маме удалось уломать отца, но ничего путного в голову не приходило. «Нужно обязательно попытать её на этот предмет», — мелькнуло в мыслях. И тут с первого этажа потянуло такими вкусными запахами, что мой рот мгновенно наполнился слюной. Не выдержав, я села в кровати. Вот ведь противный человечек! Мало того, что оккупировала нашу кухню, так ещё хозяйничает там как у себя дома.
«Пойти что ли запугать её до смерти?» — я обдумала этот вариант, но потом решила быть великодушной. К тому же я дала Слово, а его нужно держать, а то оно сдуется до обычного дрянного словца, которое ничего не стоит. Во-вторых, человечек неплохо готовит. Так что пусть живёт. Пока.
Я выбралась из кровати и потянула носом воздух. Пахнет просто божественно. Думаю, пора мне появиться на авансцене, и снять пробу, желательно не с отдельных блюд, а целиком, со всего завтрака.
Внезапно звякнул ноутбук и на его экране заплясала забавная фигурка, заполошно размахивая руками. «Что такое? — удивилась я. — Какое такое срочное дело? Вроде бы я ничего не планировала на сегодня… Ну, ладно. Посмотрим». Но сколько я ни ползала по файлам, все записи были старые. Единственно, от ноутбука слегка попахивало знакомым мужским одеколоном. «Странно! Зачем Мике мой ноут, когда у него есть свой, причём стократ круче, чем мой старичок? Может, ему было лень спускаться вниз?» — я пожала плечами и на всякий случай включила антивирусную программу на дополнительную проверку.
Приведя себя в порядок, я спустилась на первый этаж. Бесшумной поступью я вошла в кухню и огляделась. Определённо, здесь что-то изменилось, правда, я не очень помню, что было раньше, но плошек явно стало больше — во всяком случае, задействованных в готовке.
Девчонка стояла ко мне спиной и, судя по чудесному аромату, готовила кофе. Я подошла к французскому окну, и распахнула его настежь. Прохладный ветерок подхватил лёгкие занавески и моему взгляду открылся вид на террасу, заставленную горшками с цветами. В основном, это были бегонии: красные и розовые, белые и жёлтые, кремовые и вишнёвые, махровые и ампельные и ещё чёрт знает какие. Над яркими, но бесполезными для них цветами с сердитым жужжанием вились многочисленные пчёлы — как наглядное пособие того, что надежда умирает последней. Я вышла на террасу и облокотилась на перила. Мне нравится неброская природа северных широт, хоть я предпочитаю более тёплые края. Посмотрев на невинно-голубое небо в легкомысленных кудряшках белых облаков, я вернулась в кухню.
Примечательно, что девчонка даже не обратила внимания на обширный сквозняк в кухне и продолжала кашеварить, не замечая моего присутствия. Подойдя, я встала у неё за спиной и в безмолвном восторге закатила глаза. Это надо же столько вкуснятины наготовить! Настоящий французский завтрак!
— Bonjour, soeur Annabelle[1]! Чего ты не воспользовалась кофеваркой? — спросила я и с гордостью посмотрела на чудо-машину, которую, пусть не сразу, но мне всё же удалось выцыганить у родителей. — О! Надеюсь, она не сломалась?
Услышав мой голос, девчонка так резко дернулась, что пролила себе на руку кипяток. Вот дурочка! И чего боится? Будто её в самом деле здесь съедят. С другой стороны, страх не такая уж плохая эмоция. В разумных дозах он даже полезен.
— Ну-ка, дай мне свою лапку! Я тебя быстро подлечу, — сказала я, как можно миролюбивей.
Взяв девчонку за руку, я лизнула обожжённое место. Поскольку мы сами по себе ходячие аптеки, то покрасневшая кожа сразу же побледнела. Спустя пару секунд от ожога не осталось и следа.
— Ну вот! А ты боялась, — пропела я, но благодарности не дождалась.
Девчонка от моего прикосновения дёрнулась так, будто её ударило током, а затем, как кролик, загипнотизированный удавом, уставилась на меня выпученными тёмно-зелёными глазами. От испуга её загорелое узкое личико побледнело настолько, что на нём проступили ранее незаметные веснушки.