— Сэр, я проверил письмо, в нём нет ничего недозволенного.
— Это не вам судить. Письмо!
— Да, сэр! — согласился лётчик и с неохотой отдал письмо Мари. — Честное слово, это обычное любовное послание. Может, вы посмотрите, да я его передам? Уж очень малышка просила, — добавил он со смущённой улыбкой. — Сразу видно, что у них там любовь с этим самым Моррисоном.
На лице офицера СБ появилось ледяное выражение.
— Имейте в виду, лейтенант, ещё один такой проступок, и вы так легко не отделаетесь, — предупредил он.
Лётчик посмотрел ему вслед и покачал головой. «Вот ведь надменный индюк! Совсем ещё молокосос, а гонору уже выше крыши. Впрочем, ягуары все такие, зазнайки и карьеристы», — приласкал он ушедшего офицера и бросился догонять товарищей.
Выслушав нелицеприятные мысли о себе, что было вдвойне досадно, Ник Реази фыркнул и, не читая, швырнул письмо Мари в урну.
Сцена готова, а Гамлета всё нет. Словесные игры с попутной ловлей женихов
Войдя в гостиную, Рени удивлённо приподняла брови, не застав там Мари, но тут её настигла волна сильнейшего аромата роз, и она понимающе усмехнулась. «Ясно, котёнок не вынесла цветочной атаки и сбежала. Что ж, посмотрим, что здесь у нас», — она включила большую люстру и осмотрела праздничное убранство зала. Увиденное не вызвало у неё особого восторга.
«Служба банкетов могла быть более оригинальной в оформлении», — с неудовольствием подумала Рени. Единственно, что её порадовало это цветы, особенно букет баснословно дорогих роз[2] с открыткой от мужа. Строки, написанные мужским каллиграфическим почерком, были полны нежности и любви и она, растрогавшись, за неимением мужа поцеловала его стихотворное послание.
Спрятав открытку на груди, Рени отщипнула одну из роз, и тоже отправила её за корсаж. Волнение не прошло для неё даром и она, чтобы не упасть, схватилась за спинку стула. «Проклятье! Я же съела целую кучу таблеток!.. Ничего-ничего, сейчас пройдёт». Переждав приступ головокружения, она подошла к большому зеркалу в старинной позолоченной раме и осмотрела своё отражение. Зазеркалье её не подвело и отразило в своих загадочных глубинах экзотическую смуглую красавицу, облачённую в жемчужно-белое русалочье платье. Сверху оно обтягивало её как вторая кожа, а от бёдер расходилось мягкими складками. В довершение морской тематики декольте и уши прекрасной русалки украшали льдистые капельки голубоватых бриллиантов. Понравилась Рени и работа визажиста. Изысканный макияж и густая масса чёрных волос, убранная в затейливую прическу, отдельные пряди которой падали ей на оголённые плечи, удачно сочетались со сказочным великолепием наряда.
Мари, влетевшая в гостиную, порывисто обняла Рени и с нежностью поцеловала её в щёку.
— Maman, ты прекрасна, как Полуночная фея! Нет, ты настоящая королева морей!
— Спасибо, детка, — Рени улыбнулась. — Твои сравнения лестны для меня, но я всего лишь обычная вампирская королева, которая не любит рядиться чёрные одежды.
— Всего лишь? — Мари расплылась в улыбке. — Думаю, Мика с тобой не согласится. Для него ты богиня и для меня тоже. Он тут на днях рассказывал, как вы поженились.
— Да? — удивилась Рени и заинтересованно посмотрела на дочь. — Ну-ка, расскажи, а то я до сих пор теряюсь в догадках, с чего вдруг он предложил мне руку и сердце.
— Не знаешь? — не поверила ей Мари. — Честно не знаешь? — она выдержала паузу и, состроив большие глаза, понизила голос до шёпота: — Ты не поверишь, но наш неустрашимый Мика испугался, что Штейн его опередит. По его признанию, тот давно положил на тебя глаз, но заигрался в друзей-приятелей, а потом, когда пристроил тебя к Мике, было уже поздно. Что?! Ты мне не веришь?
Рени снисходительно улыбнулась.
— Прости, но твой отец не из тех, кто будет откровенничать на такие темы.
— Верно! — созналась девушка. — Когда Штейн приходил к нам, я слышала их разговор. Мика сказал… — она запнулась, — что твоя болезнь это ему наказание за жадность. Если бы он оставил тебя ему, то ты меньше нервничала и сейчас была бы здорова.
— Если бы да кабы, то во рту росли бы грибы, — фыркнула Рени. — Когда будешь работать с Томасом, поменьше верь тому, что он говорит. Там, где Мика промолчит, он солжёт и глазом не моргнёт. Томасу не было дела до меня ни раньше, ни сейчас. Во всяком случае, как до женщины. Я это совершенно точно знаю.
— Ну, не знаю, — засомневалась Мари. — Штейн выглядел очень расстроенным, когда узнал, что лекарство так и не найдено.
— Понятное дело! Вопрос лишь в том, из-за кого он расстроился.
Спохватившись, что сказала лишнее, Рени отстранила девушку от себя и внимательно её оглядела.
— Замечательное платье! — одобрила она её наряд. — Скажи спасибо подруге. Она постаралась на славу. В кои веки ты выглядишь настоящей принцессой, а не золушкой.
Действительно, тёмно-бордовое короткое платье с плотно облегающим лифом на бретельках и пышной юбкой, расходящейся от талии мягкими фалдами, очень шло темноглазой и темноволосой Мари. Вдобавок оно великолепно подчёркивало сливочную белизну её идеальной кожи. Заметив, что на девушке нет подходящих платью украшений, Рени предложила ей своё ожерелье из рубинов, но та не захотела его надеть. Свой отказ она мотивировала тем, что камни, мол, слишком холодны и поэтому у неё всё время возникает ощущение, будто кто-то душит её ледяными пальцами.
Рени подивилась забавному капризу дочери, но не стала настаивать на своём. Вместо этого она попыталась расспросить её о госте, но Мари, видя к чему идёт дело, сразу же заявила, что он ей безразличен. Девушке очень хотелось рассказать о Тьене, но она не решалась, боясь, что принимает желаемое за действительное, и он не подаёт о себе вестей из-за того, что больше не хочет с ней встречаться. Заодно она порадовалась, что Штейн тоже держит язык за зубами и ничего не говорит родителям о её романе в Академии. Правда, её до сих пор корёжило при воспоминании, каким тоном шеф СБ допрашивал её о взаимоотношениях с Тьеном. Дело выглядело так, будто он подозревал её в каких-то грязных махинациях по отношению к тому, кого она любила.
***
С достойной похвалы пунктуальностью Ник Реази возник на пороге дома Палевских ровно в девять вечера. Строгий тёмно-синий костюм и голубовато-белая рубашка очень шли ему и Мари пришлось признать, что гость необычайно элегантен и красив. «Глядите-ка, прям-таки сам мистер Совершенство. И всё равно Тьен лучше!» — подумала девушка с некоторой ревностью глядя на Ника. «Кто бы сомневался! — услышала она его мысленный голос. — Вот только ты для Моррисона ничто, если он и думать о тебе забыл».
— С чего ты это взял? — запальчиво воскликнула Мари, и он бросил на неё удивлённый взгляд.
— Ты это о чём?
— Ни о чём! — спохватившись, буркнула она.
Рени быстро глянула на красивую парочку и в её глазах промелькнул живой интерес.
— Извините! — поспешила вмешаться она. — Мари у нас эксцентричная девушка и любит пошутить. Правда, не всегда удачно.
— Ничего страшного, мадам! Я уже привык… О, простите! Меня зовут Николас Реази. Думаю, Мариэль сказала вам, что я из клана Ягуара и прибыл в ваш клан на стажировку.
— Да, было такое дело, — Рени с вежливой улыбкой протянула руку гостю. — Рената Палевская, мама сей беспокойной девицы. Можно просто Рени.
— Тогда вы зовите меня Ником.
— Хорошо, Ник! Пожалуйста, проходите и будьте как дома.
— Благодарю вас. О, простите! — Ник достал из объёмного пакета букет дорогих орхидей. — Это вам, мадам Рената. Надеюсь, вам придётся по душе если не вид цветов, то их аромат.
— Боже! Это же китайское чудо![3]Орхидеи великолепны, но… — запротестовала было Рени, но Ник не дал ей договорить:
— Мадам Рената, ваша красота это красота богини. Любое подношение, что вы не отвергли, уже знак величайшей милости.
— Спасибо, Ник, цветы великолепны, — сказала Рени, глядя на юного гостя с куда большей симпатией, чем это было до этого.
«Ой, ой! Какой неприкрытый подхалимаж!» — мысленно подколола его девушка и Ник повернулся к ней.
— Да, чуть не забыл, — он вытащил из пакета громаднейший букет бело-розовых лилий и содрал с него целлофановую упаковку. — Это тебе, золотце. Как я слышал, ты очень любишь эти цветы.