- Я не собираюсь влюбляться в него. Это просто свидание.
- Барбара! - кричит Дон. - Куда ты дела мои запонки?
- Дорогой, - снова оборачивается мама, - я не трогала твоих запонок. - Некоторое время она так и сидит, ожидая ответа, но Дон молчит, и, пожав плечами, мама поворачивается ко мне.
- Боже, - понижаю я голос, - не представляю, как ты терпишь его.
Улыбнувшись, мама протягивает руку и убирает волосы с моего лица.
- Он не так уж и плох.
- Он великовозрастное дитя, - отвечаю я. - Чего только его «Эншур» [20] стоит. Я бы с ним сошла с ума.
- Может быть, - соглашается она. - Но я люблю Дона. Он хороший человек и добр ко мне. Не бывает идеальных отношений. Всегда приходится в чем-то идти на уступки, искать компромисс, отказываться от чего-то, чтобы получить что-то намного лучшее. Да, некоторыми своими привычками Дон действует мне на нервы, но я уверена, что и у меня таких хватает.
- Ты хотя бы ведешь себя как зрелый человек, - замечаю я, зная, что немного кривлю душой. - Он даже одеться сам не может.
- Но, - продолжает мама, не обращая внимания на мои слова, - наша любовь друг к другу больше чем эти мелкие различия. И это самое главное. Если представить себе круговую диаграмму, то любовь в отношениях должна заниматься большую ее часть. Любовь заглаживает и восполняет очень многое, Реми.
- Любовь - обман, - говорю я, выводя солонкой по столу круги.
- Нет, милая, нет! - Мама берет меня за руку и мягко сжимает пальцы. - Ты же не думаешь так на самом деле?
Я передергиваю плечами.
- В обратном меня никто не убедил.
- Ох, Реми. - Мама поднимает мою ладонь. Ее пальцы меньше и прохладнее моих, с ярко-розовыми ноготками. - Как ты можешь такое говорить?
Я просто смотрю на нее. Одну, две, три секунды. И тут она, наконец, понимает.
- Ах вот в чем дело. - Она выпускает мою руку. - То, что я несколько раз выходила замуж и мои браки распадались, совсем не значит, что я на них только время потеряла. Я провела замечательные годы с твоим отцом, Реми, и самое прекрасное, что осталось у меня после них - ты и Крис. Четыре года с Гарольдом тоже были чудесными. И даже с Мартином и Уином я большую часть времени была счастлива.
- Но все эти отношения закончились. Все! - говорю я. - Они не удались.
- Кто-то может сказать и так. - Мама складывает руки на коленях и на секунду задумывается. - Но лично я думаю, что было бы гораздо хуже все это время оставаться в одиночестве. Конечно, тем самым я бы защитила свое сердце, но разве так было бы лучше? Неужели лучше держать всех на расстоянии, боясь, что отношения могут оборваться?
- Может и лучше, - отвечаю я, подцепляя пальцами угол стола. - Потому что так ты будешь в безопасности. Судьба твоего сердца в твоих руках, и никто другой права на него не имеет.
Мама некоторое время обдумывает это, затем говорит:
- Что ж, это правда, что мне порой причиняли боль. Небольшую. Но правда и в том, что я любила и была любима. И это перевешивает все остальное. Если представить мою жизнь в виде круговой диаграммы, которую я уже упоминала, то, оглядываясь назад, я вижу, что почти всю ее часть занимает любовь. Проблемы, разводы, грусть… они тоже в ней есть, но это лишь тоненькие полоски на ней, крохотные кусочки.
- Я просто считаю, что нужно себя защищать. Нельзя забывать о себе, думая о других.
- Нельзя, - печально соглашается мама. - Но то, что ты не подпускаешь к себе людей и отказываешь себе в любви, не делает тебя сильной. Наоборот, это делает тебя слабой. Ведь ты поступаешь так, потому что боишься.
- Боюсь чего? - спрашиваю я.
- Рискнуть, - просто отвечает мама. - Отпустить себя и отдаться любви. Ведь вся жизнь состоит из риска, Реми. Слишком сильно бояться, чтобы даже попробовать - значит, тратить жизнь впустую. Я сделала кучу ошибок, но ни о чем не жалею, потому что не простояла всю свою жизнь в сторонке, размышляя о том, как бы могла ее прожить.
Я сижу, не зная, что сказать. Я вдруг поняла, что зря жалела маму. Все эти годы я жалела ее из-за неудавшихся браков, принимая все ее попытки устроить личную жизнь за величайшую слабость и не осознавая, что она видит все совершенно иначе. По ее мнению, то, что я оттолкнула Декстера, показывает мою слабость, а не силу.
- Барбара, мы должны быть там через десять минут, так что давай… - появляется в дверях Дон со съехавшим на бок галстуком и переброшенным через руку пиджаком. Он замолкает, увидев меня. - О, Реми. Привет.
- Привет, - отвечаю я.
- Посмотри на свой галстук, - говорит мама, вставая. Она подходит к нему, приглаживает ладонями перед рубашки и, поправив галстук, затягивает на нем узел потуже. - Вот. Теперь все хорошо.
- Нам пора. - Дон целует ее в лоб, и она отступает. - Джианни ненавидит ждать.
- Тогда идем, - соглашается мама. - Реми, милая, чудесного тебе вечера. И подумай о том, что я тебе сказала.
- Хорошо. Вы тоже повеселитесь.
Я встаю из-за стола. Дон направляется к машине с ключами в руке, а мама подходит ко мне и кладет ладони мне на плечи.
- Не становись циничной из-за маминой жизненной истории, Реми, - мягко просит она. - Ладно?
Слишком поздно, - думаю я, когда она целует меня. Я провожаю ее взглядом до машины, где ее ожидает Дон. Он опускает руку на ее поясницу, подводит ее к пассажирской двери и помогает сесть. В этот момент я, кажется, начинаю понимать, о чем она говорила. Может быть, брак, как и жизнь, состоит не из одних лишь Важных Мгновений, неважно - плохих или хороших. Может быть, он как раз состоит их мелочей, таких как вот это, когда тебя медленно, но верно, день за днем, ведут вперед, создавая тем самым даже из самой шаткой, тончайшей связи нерушимые, крепкие узы.
***
Мне продолжает везти. Свидание с Полом проходит очень даже ничего.
Сначала, когда он заезжает за мной, я веду себя несколько настороженно, но к своему собственному удивлению вскоре расслабляюсь, начиная болтать с ним об университете. Оказывается, один из его лучших школьных друзей учится в Стэнфорде, и Пол навещал его на Рождество.
- Кампус там обалденный, - говорит он. В этот момент мексиканская группа в ресторане заводит очередное исполнение «С днем рождения тебя». - К тому же, у них много профессоров и не приходится иметь дело с кучей преподающих аспирантов.
Я киваю.
- Я слышала, у них там все очень строго в образовательном плане.
- Да ладно тебе, - улыбается Пол. - Я знаю, что чтобы попасть туда, ты должна быть очень умной. Сомневаюсь, что у тебя возникнут там какие-либо проблемы. Ты наверняка получила на отборочном экзамене высшую оценку, так ведь?
- Не так, - качаю я головой.
- Я же, - торжественно продолжает Пол, отпив из бокала воды, - преуспел в категории придурков, поэтому буду тянуть в городском университете на джентельменскую тройку, в то время как ты отправишься рулить свободным миром. Пришли мне открытку. Или нет, лучше навести меня, когда я после окончания универа буду работать в какой-нибудь забегаловке - я тебя по дружбе угощу двойной порцией и все такое.
Я улыбаюсь. Пол обаяшка и богатый парень, но он мне нравится. Он из тех, с кем легко общаться, потому что он со всеми найдет общий язык. Помимо Стэнфорда мы успели обсудить воднолыжный спорт (Пол его обожает, хотя тот ему не дается), то, что он билингвист (он знает испанский, так как его бабушка - венесуэлка), и то, что в конце лета он вернется в университет, где состоит в братстве «Сигма Ну», специализируется в психологии и заправляет баскетбольной командой, которая, как он выразился, играет «просто душой, никакого умения»[21]. Он не бесхитростный и не супер-веселый, но и не неуклюжий и неловкий. Не успела я оглянуться, как нам подали еду, мы поели, но все еще продолжали болтать, не обращая внимания на то, что наши тарелки уже собрали с намеком, что мы засиделись.