Теодор ошибался. Ведьма видела в глазах Альберта железную волю и желание бороться за тех, кого он любит, пока не падет бездыханным. И поэтому она отдала ему свою дочь. Да и могло ли быть иначе? Могла ли она идти против воли богов, что связали их?
И должна ли была идти против смерти, что грозила её дочери костлявым кулаком? Но какая мать не захочет защитить свое дитя?
Ведьма назвала имя. И послала весть Альберту, чтобы пришел к ней на рассвете. Он пришел. С её дочерью, держа её за руку, и глаза его были мрачны, как болотные воды в сумерках.
- Никто не в силах изменить чужую судьбу, кроме богов, Альберт Невилл, - ведьма смотрела на них, и сердце её, давно очерствевшее, сжималось. Альва глядела в ответ на мать, и в каждой черточке её окаменевшего лица ведьма видела характер, который и должен был погубить её дочь: смелость, страсть, желание идти до конца и защищать то, что было ей дорого. Именно её упрямство и неумение знать свое место, привели их с Альбертом туда, где выход был только один: побег. - Но ты можешь попытаться.
- Что я должен делать? - Пухлые губы юноши сжались в тонкую линию. - Я люблю твою дочь, Агнесс. И не хочу жениться на Элизабет.
- Я назвала Элизабет неверное имя, - ведьма не гордилась тем, что солгала просившей, но иначе она не могла. - Но жизни вам здесь не будет, потому что Элизабет потребует приворожить тебя к ней, сразу после того, как изведет невинную душу. Вам нужно бежать.
- Нас найдут, - в глазах Альвы впервые мелькнул страх, и Альберт прижал её к себе.
- Лес скроет ваши следы, а духи запутают преследователей, - покачала головой ведьма. - Но бежать вы должны сейчас, пока город не проснулся. Ваше отсутствие заметят через час, но на хорошей лошади и час - фора. Бегите, - она устало прикрыла глаза, впервые ощутив собственную приближающуюся старость. - Бегите.
И они бежали. Разве могло быть иначе?
За беглецами отправили погоню, но ведьма успела умолить богов сокрыть их следы, и лесные духи наслали муть, застлавшую взгляды преследователей. Теодор был в бешенстве, Кэтрин, жена его, молилась за жизнь любимого сына, а ведьма знала, что сделала все, что могла. И знала это, пока костер полыхал под её ногами, подбираясь к ступням. Знала, когда задыхалась от дыма, потому что приняла смерть за свою дочь, и лучшей смерти для неё и быть не могло.
Хижину сравняли с землей. Альберта и Альву нашли через год - Теодор не остановился ни перед чем, чтобы разыскать отпрыска, ослушавшегося его воли, и погоню возглавил его старший сын, которому младший всегда был поперек горла, словно кость. Градоначальник приказал привезти сына живым, но у Джеймса Невилла были свои планы.
За волосы Альву выволокли во двор и бросили в грязь. Если бы духи не скрыли от ведьмы судьбу её дочери, она лучше приворожила бы Альберта по требованию Элизабет, чем взошла на костер лишь для того, чтобы дать Альве и её любимому лишний год.
Альва была беременна, и солдаты Теодора пинали её ногами в живот, пока Альберт рвался из их рук, шипел, как змея, и темная челка падала на безумные, полыхающие огнем глаза.
- Убить, - Джеймс едва взглянул на окровавленную девушку, обнимавшую руками живот. - А ты, братец, - он ухмыльнулся, - сгоришь на костре по подозрению в пособничестве ведьме. Посмотри на себя, - насмешливо произнес молодой человек. - Совсем потерял человеческий облик.
Когда кровь Альвы брызнула на землю, впитываясь в благословенную ирландскую почву, Альберт поднял на брата глаза, и Джеймс невольно попятился.
- Я не колдун, Джеймс, - прошептал Альберт, - но за смерть моей жены ты ответишь. Твоей душе не будет покоя, пока ты жив, и даже после гибели мой дух будет преследовать тебя. Ты и твои потомки будут обречены терять своих жен так же, как я потерял свою Альву. И так будет, пока Бог не посчитает вину твою достаточно искупленной. Наступит день, и твой сын увидит мой призрак, и узнает, как поступил его отец с собственным братом, - его губы изогнулись в улыбке. - Бойся мести духов, Джеймс Невилл, ибо твоя душа больше не принадлежит Раю.
И, как Джеймс Невилл не убеждал себя, что, став свидетелем убийства любовницы, Альберт просто сошел с ума, какой-то своей частью он знал, что обманывает себя. И нет ничего хуже лжи, которую ты твердишь себе. Он вспомнил о словах брата, когда его жена умерла, рожая их дочь. Он помнил о них, умирая, но ничего не сказал своим сыновьям, ибо полагал, что проклятье, не названное вслух, на детей его не перейдет.
У его смертного одра стоял Альберт. Он обнимал жену, на животе которой расплывалось кровавое пятно, и, когда злые духи уже драли душу Джеймса на части, он знал, что ничто не закончилось. А только началось. Ведь у духов - каждый знает - есть все время этого мира.
========== Один Одноглазый ==========
Когда люди перестают в них верить, боги теряют свою силу. Один знает это хорошо, даже слишком, - его утро теперь начинается с чашки кофе, чтобы взбодриться, с яичницы и пары написанных песен. Каждый должен выживать, и он - не исключение. Имя у него другое теперь, и живет он в стране саамов, и знает их язык не хуже любого другого, но прежней силы нет больше. Богов разбросало-раскидало по миру, паства их теперь верит в Белого Бога и его суррогатов, и служители культа Христа смогли убедить всех в лживости древних сил, существовавших до рождения на свет самого первого христианина. Но ложными они от этого не стали.
Один отпил глоток кофе. Тот, кто придумал варить зерна кофейного дерева, определенно, был гением. Терпкий, крепкий аромат помогал ему проснуться. Гери ткнулся холодным, мокрым носом ему в руку: идем на прогулку, хозяин, ну, давай. Если боги были бессмертны, то спутники его умирали и возрождались, как обычные животные, и лишь хранили память о своем хозяине, и всегда его находили.
Хельсинки радовал хорошей погодой. Один нацепил на нос темные очки, и жить стало легче - иногда людям действительно приходили в голову хорошие идеи. Через полтора часа он должен быть на репетиции, впереди маячил мировой тур, но ближайший час принадлежал Гери, и только ему. Фреки пока не нашел пути к древнему богу, но Один знал - обязательно найдет.
Воздух разрезало надсадное карканье: Хугин уселся на плечо, ухватил клювом за прядь волос. Один умел понимать язык зверей и птиц, но Хугину не нужно было разражаться монологом на своем птичьем, чтобы Один понимал его. Фрейя нашла своего Одда и счастлива. Локи готовит предвыборную компанию - а, значит, скоро в мире станет весело. Зевс и два его брата легли на дно - самые богатые люди планеты, они управляли правительствами и держали руку на красной кнопке, способной взорвать весь мир. Ничего нового в этом самом лучшем - хотя и не самом старом - из миров.
Лишь немногие могли прочесть в его песнях то, что Один в них вкладывал, но те, кто умел читать между строк - обретали бессмертие. Один проводил в студии и на репетиционной точке целые дни, создавая миры - единственные, что были ему доступны. Один знал, что женщины влюбляются в него с легкостью, но улыбался всем и никому одновременно. И ждал, ждал мига, когда за мудрость от него снова потребуют глаз, а людям понадобятся знания, от которых они отказались.
А пока что, Один садился за фортепиано и пел, и мир, сам того не зная, вторил его голосу. Один улыбался и поправлял солнечные очки. Спешить ему было некуда.
========== Костры Самайна ==========
Не говори про фей. Не накликай. В каменном мешке древнего города ты не в безопасности, девочка. Не выходи ночью одна на улицу, если рядом - сад, полный теней и шорохов. Запах сухой листвы - это запах фей. Храни железо в рукаве и носи амулеты, потому что тебя заметили, тебя отметили и манят тебя глубиной воды, чёрной осенней бездной озёрного зеркала.