Иногда она боится, что вместе с привычной обстановкой (она так давно живет в этой квартирке в Лондоне, что дорогу при выключенном свете с легкостью на ощупь находит) она увидит что-то ещё. Кого-то ещё.
«Я знаю тебя, Нора. Я вижу тебя, Нора. А ты знаешь меня»
Иногда, включая Ютуб, Нора думает: почему люди не догадываются, не видят, не чувствуют, что многие музыканты не дарят им энергию, а поглощают её? Вместо смазливого мальчика из какой-нибудь знаменитой поп-группы Нора порой видит существо древнее, чем мостовые Лондона, чем кельтские захоронения, чем вера в богов, а не в Бога. Это существо жиреет, живет за счет чужой энергетики, питается ею, словно пиявка — кровью. Обычно им достаточно хапнуть немного здесь, немного там, проехаться с туром по Европе или Америке — и вот у некоторых из их поклонниц больше нет части энергетики, что дает им силы жить, продана, съедена, сожрана. И они этого не замечают.
Музыканты осторожны.
В утро понедельника Нора идет в клуб: Саймон сообщил, что нужно обсудить её работу на закрытом акустическом выступлении одного известного певца. Билеты будут выброшены в продажу в ограниченном количестве и только для членов его фан-клуба. Нора привычно оглядывается по сторонам, кутается в кожаную куртку, ноябрьский ветер забирается за шиворот.
— Джесси Дин согласился выступить с акустикой в нашем клубе. Гонорар пойдет на благотворительность, и я хочу, чтобы ты обеспечивала мистера Дина всем, что ему нужно, на протяжении всех двух дней его подготовки к выступлению и собственно концерта. — Саймон постучал кончиком карандаша по губам. — Я полгода уламывал его менеджмент на закрытый гиг, мы не можем облажаться, Нора. Ты понимаешь?
Нора понимает. Саймон собирается поднять не только кассу клуба, но и посещаемость заведения за счет Джесси: попросит его подписать что-нибудь, оставить какую-нибудь ненужную вещь, которую можно будет повесить на стенку, как в гребаном музее. А еще Нора знает, что Джесси Дин — существо без возраста, древнее камней Стоунхеджа. И она не желает иметь с ним ничего общего.
— Сай, я не буду в этом участвовать.
Её трясет. Она не сможет, не сможет, не сможет находиться с Джесси в одном помещении. В их клубе часто выступали музыканты различной степени популярности, и Нора убедилась в одном: чем популярнее артист, тем больше он жрет-жиреет-питается. Тем больше ему нужно энергии, чтобы чувствовать себя хорошо. А взамен он выбрасывает в толпу энергетические отходы, которые, если представить их в цвете и консистенции, больше похожи на поток мазута.
Нора качает головой.
— Нора, это очень важный концерт для нас. — Сай снимает очки, протирает их о ткань рубашки. Встает, обходит стол, садится на столешницу. — И я не прошу тебя работать. Как твой работодатель, я требую. Иначе я тебя уволю.
Норе хочется сказать: увольняй. Нора хочет бежать прочь. Нора спиной чувствует чужое присутствие и оборачивается. В дверях стоит сам Джесси Дин, собственной персоной, и щурится, улыбаясь. После тура по Европе и Америке длиной в три месяца он выглядит отдохнувшим, будто провел эти девяносто дней на курорте. Норе кажется, будто его зрение — рентгеновское почти, он видит её насквозь. Ну и как, мистер Дин, интересно смотреть на кишки да на печень?
Джесси Дин слышит, как её сердце колотится, она уверена в этом. Руки у неё леденеют моментально, она скрещивает их на груди.
— Я думаю, без помощи мисс Эдисон и вовсе не обойтись, мистер Пратт. Мы с моим букинг-агентом приехали, чтобы обсудить условия контракта на одиночное выступление в вашем клубе.
Пока Сай крутится вокруг Дина, словно пчела вокруг цветка, Нора выскальзывает за дверь. Становится легче дышать. Она выходит через черный ход, выуживает из сумки пачку сигарет. Руки её дрожат, и она роняет зажигалку в лужу, поднимает её, чертыхаясь. Ощущения от встречи с Джесси — смешанные, он будто в душу ей пырился своими глазищами, на дне которых плескалась мудрость веков. Он забавлялся её ужасом.
Откуда он знал её фамилию?
Впрочем, он же Джесси Дин, что ему стоит узнать фамилию хоть самого последнего бармена в клубе? Сай преподнесет ему эту информацию на блюдечке с голубой каемочкой, попутно смахивая несуществующую пыль с футболки Джесси.
Сигарета ничерта не успокаивает. Нора смотрит в переулок, где сгущающиеся сумерки рисуют на стенах домов причудливые тени.
Одна девочка хвасталась тем, что умеет видеть изнанку мира, и дар стал её проклятием.
Нору всё ещё трясет. Она почти видит тени, что служат Джесси Дину, и ей кажется, чудится, что он даже не просто пожиратель чужой энергетики. В нем есть что-то ещё, темное и мощное, как цунами, как стихия, которую никому не укротить.
Его энергетика — не просто густой мазут. Всё хуже. Его натура — черная дыра, поглощающая чьи-то души.
Нора уверена, что откажется от этой работы. Но не отказывается. Ей очень нужны деньги, а бекстейдж менеджер - единственная её профессия. Единственная возможность платить за квартиру и вообще нормально жить. И просто так решения об уходе не принимаются. Хрен она вернется потом. Но ей страшно, очень страшно, и если бы она верила в Бога, то молилась бы ему. Она выучила бы каждую возможную молитву, но она знает, что молитвы - на самом деле, просто вой в никуда. В стены.
За всю свою жизнь Нора не видела присутствия Бога в мире, а вот Дьявола - на каждом шагу. И для этого даже не были нужны такие, как Джесси. Достаточно было заглянуть некоторым людям в глаза.
Ей хочется бежать, и заявление на увольнение давно лежит у неё в ежедневнике, но она не бежит. Скрещивает пальцы за спиной и всё же соглашается помогать Саю.
В день концерта Нора видит толпу восхищенных девочек, многие — безбилетницы, мечтающие хоть одним глазком увидеть кумира. Нора обнимает себя за плечи, морщится, дрожит — она специально вышла на холод через второй выход, чтобы прийти в себя.
Джесси Дин, в окружении охраны, проходит мимо неё. Оборачивается, улыбается, посылает воздушный поцелуй одними губами и шепчет — о, не вслух, но его голос она слышит в своей голове:
— Ты знаешь, кто я. А я знаю тебя, Нора.
И Нора узнает его голос, узнает его взгляд. Вспоминает свои сны, и ей хочется кричать. Это он, чертов Джесси Дин, это был он.
Отказываться поздно.
Вместе с Джесси в клуб протискивается его девушка — Нора не может вспомнить её имени, какая-то певичка из поп-группы средней руки, из тех, кто никогда не становится достаточно популярным, потому что в её природу не заложен скилл пиявки. Её зовут… Кора? Кара? Какая разница? Взгляд Кары-Коры-как-её-там пустой и безжизненный, души у неё уже нет, осталась только оболочка, которая может существовать, но не жить полноценно, и ей уже недоступны простые радости. Кара может блистать на вечеринках, но больше ни на что не будет способна.
Джесси Дин сожрал её и скоро бросит, как пустую, ненужную ему оболочку, и карьера её пойдет ко дну.
Странно, что никто из журналистов ещё не связал воедино стремительные закаты карьер девиц Джесси Дина и сам факт их отношений. Впрочем, это разве что в грязных газетках писали бы, кто им вообще верит?
Нора отрабатывает концерт на автомате. Джесси удивительно неприхотлив для большой звезды: уж конечно, он же питается не деликатесами, они, возможно, для него вообще давно вкус потеряли. Нора наблюдает за восторженными дурочками в зале, почти видит, как частицы их душ уходят, оставляя за собой пустоту. Почему они не чувствуют? Не ощущают?