– Она может не смотреть, если не хочет. Ты что думаешь по этому поводу, Шоу? – Дженнифер закрыла альбом и посмотрела на девушку.
– О… – Шоу, как бы извиняясь, взглянула на Уилбура, – я с удовольствием смотрю на фотографии. Так я могу лучше представить себе моего отца. Мои бабушка с дедом убрали из моей жизни все, что напоминало… – она умолкла и отхлебнула хереса. Она с трудом сдержала себя, чтобы не поморщиться. Вкус хереса был каким-то странным. Он не был таким сладким, как накануне.
Дженнифер бросила на брата торжествующий взгляд, вновь открыла альбом и продолжила:
– Чарльз всегда настаивал на том, чтобы его фотографировали.
Шоу внимательно слушала Дженнифер, хотя у нее слегка закружилась голова. «Это от спиртного, – подумала она. – Нельзя пить на голодный желудок».
За ужином Шоу вдруг ужасно захотелось спать, и она не могла дождаться конца трапезы. Уже прошло пару часов с тех пор, как она выпила херес. Теперь же, после сытного ужина, глаза у нее слипались. Она слышала голоса разговаривающих между собой членов семьи, но лишь с трудом следила за смыслом сказанного.
– … он всегда так возмущался, когда его сажали за детский стол, что начинал молитву со слов: «Боже, спасибо тебе за то, что ты посадил меня за один стол с моими врагами», – закончил говорить Уилбур и довольный собой откинулся на спинку стула.
Пламя свечей колебалось и лишь слабо освещало большую столовую. Шоу опять моргнула и отхлебнула воды в надежде, что это хоть немного взбодрит ее.
– Да, вот таким был Чарли! – воскликнул Уилбур, слишком громко, как показалось Шоу, – я говорю, он всегда был таким независимым, таким…
– Кофе подадут в библиотеку, – объявила Дженнифер. И она говорила слишком громко.
Шоу встала и, слегка покачиваясь, пошла к двери.
– Если не возражаете, я пойду спать, – сказала она, покидая столовую. – Я как-то странно себя чувствую. Наверное, перележала на солнце, – невольно она коснулась рукой стены, ища опоры.
– Конечно, детка. Иди к себе, – Дженнифер прошла в библиотеку.
Уилбур и Роберт проследовали за ней. Шоу медленно стала подниматься по лестнице. Гул в ее голове все усиливался. У двери своей комнаты она уже чуть не падала. Из последних сил она отворила дверь, сбросила туфли и повалилась на постель. «Никогда больше не буду пить херес», – подумала она, прежде чем погрузиться в похожий на обморок сон…
Она проснулась внезапно и очень удивилась, обнаружив, что лежит в постели одетой. Она быстро села на кровати, это движение острой болью отозвалось в голове. Она приложила руку ко лбу и сглотнула слюну, пытаясь избавиться от кислого привкуса во рту. Но язык едва слушался ее.
«Спи, моя радость, усни…» Нежная мелодия вновь звучала из комнаты наверху. Какая-то женщина тихо пела, убаюкивая ребенка.
Шоу подошла к двери, полная решимости пойти в верхнюю комнату и посмотреть, кто посреди ночи поет колыбельную. Она нажала на ручку, но та не поддалась. Пение наверху усилилось. Теперь Шоу даже могла расслышать слова.
«… рыбки уснули в пруду…»
Девушка что есть силы потянула дверь на себя, но открыть ее не смогла. Язык Шоу распух, она облизала губы, удивляясь, почему ей так невыносимо хочется пить, схватилась за ручку обеими руками и рванула дверь на себя.
Ветер неистово шумел в ветвях деревьев, становился все сильнее, сотрясая стены дома. Стекла в окнах задребезжали.
«… глазки скорее сомкни…» – голос над ее головой постепенно превращался в визг.
Шоу отпустила ручку двери. «Меня заперли, – поняла она. – Мне нужно выйти отсюда! Нужно позвать на помощь!»
Шоу бросилась к окну. Распахнув его, она увидела, что окно закрывали ставни, запертые снаружи. Она ударила по ставням руками, думая, что таким образом сможет ослабить задвижку.
– Прекрати петь! – закричала она, подняв голову к потолку, и кулаками забарабанила по ставням, надеясь, что они наконец раскроются. Тогда бы она выпрыгнула в окно и убежала. А этого ей хотелось больше всего на свете – убежать из этого ужасного дома и от безумного пения над ней.
– Прекрати! – опять закричала она, хотя и знала, что женщина будет петь дальше. – Кто ты? – закричала Шоу в отчаянии, слезы градом лились по ее щекам.
Тут она услышала, как наверху кто-то засмеялся, затем наступила полная тишина. Она с облегчением уставилась в потолок. Затем она услышала, как кто-то завел музыкальные часы, а потом вновь резко захохотал.
– Прекрати, прекрати! – завопила Шоу. Ветер выл, как бы поддерживая ее протест. Девушка заметалась по комнате, ища выход. Вдруг ветер прекратился, а в комнате наверху раздались шаги – медленные и нарочито громкие.