— Милостивый Вы мой сударь, — говорит Декстер, опираясь на ладошки и почёсывая ногу,
— Я понимаю.
— Моя возлюбленная отказывается от меня. — Джон Миллер поглядывает на небо.
— Она считает, что я не подхожу на роль супруга, и, по её словам, малость незрел. И сегодня, в знак протеста на сие утверждение, я бросаю свою необременительную работу, где я получал девять баксов в час, не особенно утруждаясь.
— Ведь есть и другие должности, сэр, — говорит ему Декстер.
— А самое главное, — продолжает Джон Миллер, — очередная звукозаписывающая компания почти наверняка откажет нам, из-за высокохудожественной концепции сэра Теда, благодаря которому мы выйдем в тираж, так как он не хочет признавать, что его Картофельный Опус — полный отстой.
— Угу, — кивает Декстер, — что правда — то правда. Юный Тед подведёт нас под монастырь.
Как по мне, это было неожиданно, но не то, чтобы очень уж удивительно. Декстер говорил, что Тед страстно настаивает на том, чтобы группа не записывала каверы для демо, но это уже не раз сыграло против них в других городах, при других возможностях.
— Но Вы-то, милостивый сударь, — Джон Миллер хлопает Декстера по плечу, несколько неуверенно, — У Вас ведь есть свои собственные проблемы.
— Воистину, — отвечает Декстер, кивая.
— Женщина, — вздыхает Джон Миллер.
Декстер вытирает лицо рукой и глядит в даль дороги.
— Женщина. Конечно же, сэр, они всегда вызывают у меня недоумение.
— Ах, милая Реми, — величаво говорит Джон Миллер, и я чувствую, что начинаю краснеть. На переднем сидении Лисса прикрывает рот рукой.
— Милая Реми, — вторит Декстер, — считает, что я не стою риска.
— Ну, разумеется.
— Конечно же, я негодяй. Бездельник. Музыкант. Я не дам ей ничего, кроме нищеты, позора и синяков от моих неуклюжих конечностей. Она достойна чего-то получше.
Джон Миллер притворяется, что пронзает себя кинжалом прямо в сердце.
— Жестокие слова, милостивый сударь.
— Да будет так! — соглашается Декстер.
— Да будет так! — вторит Джон Миллер. — Ну да..
И вот, они просто сидят молча. А я на заднем сидении Форда, и чувствую, как колотится моё сердце. Наблюдаю за ним и понимаю, что всё напрасно и ничего уже не вернуть. Мне стыдно за свои прятки.
— Как у тебя с наличностью? — внезапно спрашивает Джон Миллер, роясь в карманах.
— Полагаю, нам крайне необходимо больше пива.
— Полагаю, ты прав, — подаёт голос Декстер, вытаскивая из карманов смятые чеки и немного мелочи, которую тут же роняет на землю.
Пол и Трей возвращаются из магазинчика, и Пол кричит нам.
— Хэй, Реми, а ты хотела диетическую колу, или обычную? Что-то я запамятовал.
Он суёт руку в пакет, и достаёт оттуда сразу две бутылки, и такую, и такую, соответственно.
— Я взял обе, но…
Лисса жмёт на кнопку и опускает окно, затем смотрит на меня, не зная, что делать дальше. Но я просто-напросто застыла, уставившись на Декстера. Он смотрит на Пола, постепенно осознавая, что происходит, а затем на нас в машине.
— Диетическую, — выговаривает он, глядя прямёхонько в мою сторону, как будто бы мог меня увидеть. Пол смотрит на него.
— Это ещё что за…?
Декстер прокашлялся.
— Она предпочитает диетическую, — продолжает он, — но не в бутылке.
— Эй, чувак, — Пол слегка улбается ему, — ты о чём вообще?
— Реми пьёт диетическую колу, — отвечает Декстер, приподнимаясь.
— Из автомата с газировкой. Самую большую, куча льда. Всё верно, Реми?
— Реми, — мягко говорит Лисса, — может мы…
Я открываю дверь, буквально вываливаясь, — с ума сойти, какая высокая штука этот внедорожник — прежде чем осознаю, что творю. Подхожу к ним. Пол смущённо улыбается, а Декстер разглядывает меня.
— Да будет так, — говорит он, но в этот раз Джон Миллер не подхватывает.
— Всё в порядке, — обращаюсь к Полу, забирая газировку, — спасибо.
Декстер стоит, уставившись на нас, Пол не совсем понимает, что происходит, и ему определённо неловко.
— Нет, всё в порядке, — внезапно говорит Декстер, хотя его никто не спрашивает. — Это ни капельки не смущает. А если бы смущало, мы бы сказали, верно? Это часть сделки. Мы же друзья.
Трей направляется к машине, мудро рассудив, что стоит держаться в стороне. Джон Миллер идёт к Квик Зип, и вот, все трое собираюся там.
Пол смотрит на меня.
— Всё хорошо?
— Абсолютно, — встревает Декстер, — всё прекрасно. Просто отлично.
Пол всё ещё смотрит на меня, ожидая моего подтверждения.
— Всё под контролем, — говорю, — дай мне минутку, ладно?
— Разумеется.
Он сжимает мою руку, напряжённо смотрит в сторону Декстера, затем отходит к внедорожнику, залезая внутрь и захлопывая за собой дверь.
Декстер глядит на меня.
— Знаешь, — молвит он, — могла бы и дать знать, что ты здесь.
Я прикусываю губу, уставившись на свою колу. Понизив голос, спрашиваю.
— Ты в порядке?
— Расчудесно, — слишком быстро отвечает он, затем прищёлкиваетпальцами, весь из себя беззаботный.
— С ума сойти как здорово, просто обалдеть! — и опять глядит на машину.
— Так-так, — говорит он, потряхивая головой, — да ведь на этом агрегате чёртова наклейка Spinnerbait, ради всего святого! Поспеши, Реми, старина Такер и Бубба третий уже наверняка в нетерпении.
— Декстер.
— Что?
— Зачем ты так?
— Как, например?
Ага, всё понятно. По сути, вот это и есть типичное для парней поведение после разрыва отношений, он и должен был быть таким всё время. Но ввиду того, что он только начинает, я слегка растеряна.
— Именно ты сказал, что мы должны остаться друзьями, — говорю.
Он дёргает плечами.
— Ой, да брось, ты ведь только подыгрывала мне, верно?
— Нет.
— В этом вся ты, — выдаёт он, тыча дрожащим пальцем мне в грудь.
— Ты не веришь в любовь, следуя твоей железной логике, в симпатию ты тоже не веришь. Или в дружбу. Или во что-то ещё, предусматривающее хоть малейший риск.
— Послушай, — я начинаю порядком раздражаться, — я была честна по отношению к тебе.
— О, медаль тебе, срочно! — кричит он, хлопая в ладоши.
— Ты порвала со мной, потому что ты мне действительно нравилась, хотя я и был достаточно пригодный для летнего романчика, и вот теперь я негодяй?
— Ладно, — говорю, — то есть ты бы предпочёл ложь о том, что я чувствую то же самое, после чего я бы без раздумий бросила тебя через месяцок-другой?
— Что было бы так неудобно, — язвит он.
— Ты же теперь мисс Spinnerbait, и всё такое.
Мои глаза округляются.
— Так вот в чём дело? — спрашиваю, — ты что, ревнуешь?
— Это бы всё упростило, верно? — кивает он. — А Реми чертовски любит всё упрощать. Ты думаешь, что всё понимаешь, можешь распланировать мою реакцию и что мне нужно говорить, изобразив всё на графике. Но это не сработает.
— Ах, действительно? Тогда на что же это похоже? Поведай мне.
Он придвигается вполтную, понизив голос.
— Я имел в виду именно то, что сказал. Я не играл с тобой ни в какие летние игры. Всё, что я говорил тебе, было правдой, с самого первого дня. Каждое чёртово слово. В моей памяти мелькают споры и пари, шутки, недопетые песни. Да что особенного в этом всём? Он впервые говорит нечто важное, и это…
Раздаётся жужжание, затем голос Лиссы, мягкий и осторожный, зовёт меня.
— Эм, Реми? — она откашливается, почувствовав, как это звучит со стороны, и продолжает, — Такими темпами мы опаздаем на начало фильма.
— Ладно, — говорю через плечо. — Иду.
— В любом случае, мы закончили, — встревает Декстер, салютуя в сторону внедорожника. А мне добавляет — вот оно что для тебя означает, верно? Просто проясним. Что у тебя со мной было то же самое, что и с этим чуваком из Spinnerbait сейчас, и что будет со следующим, и после него, и так далее. Так?
На секунду мне захотелось разуверить его. Но в том, что он сказал, было нечто такое, нечто дерзкое и яростное, что я остановилась. Он сам сказал. Я стерва, и однажды даже буду этим гордиться. Ладно-ладно. Хорошо, я в игре.