— Просто продолжай идти, — говорю я, обходя парней с дредами. — Он, в конце концов, потеряет интерес.
— Ага, и не надейся, — бодро говорит он. — Это только начало.
Мы подходим к столику все вместе: я, музыкант Декстер и Хлоя. Я запыхалась, она выглядит смущенной, а он просачивается к Джесс и предлагает ей руку.
— Привет, — говорит он: — Я с ними.
Джесс смотрит на меня, но я слишком устала и способна только плюхнуться за столик и сделать глоток пива.
— Ну, — отвечает она: — Я с ними. Но не с тобой. Как это возможно?
— Ну, — говорит он: — Это довольно занимательная история.
Минуту никто ничего не говорит. Наконец я издаю стон:
— Боже, девочки, теперь он собирается рассказать ее.
— Итак, — начинает он, облокачиваясь на столик. — Сегодня я был в агентстве по продаже машин и увидел там девушку. Одну-среди-толпы. Тот самый момент, вы понимаете?
Я закатываю глаза. Хлоя говорит:
— И это была Реми?
— Точно, Реми, — он повторяет мое имя с улыбкой. Затем, словно мы уже счастливые молодожены, он добавляет: — Хотите, чтобы я рассказал, что было дальше?
— Нет, — отрезаю я.
— Так вот, — продолжает он, похлопывая по столу, чтобы акцентировать наше внимание, от чего все напитки подпрыгивают: — Дело в том, что я человек импульса. Действия. Поэтому я пошел, плюхнулся в кресло рядом с ней и представился.
Хлоя смотрит на меня и улыбается.
— Правда? — спрашивает она.
— Теперь ты можешь уйти? — интересуюсь я у него, когда музыка над головой смолкает, и со сцены раздается постукивание, сопровождаемое словами «проверка, проверка».
— Зов долга, — он встает. Он подталкивает свое наполовину законченное пиво ко мне и говорит: — Увидимся позже?
— Нет.
— Ну, тогда ладно! Поговорим позже.
Он проталкивается сквозь толпу и исчезает.
Мы секунду просто сидим.
Я допиваю пиво, затем закрываю глаза и прикладываю стакан к виску.
Как так получилось, что я уже выдохлась?
— Реми, — говорит Хлоя голосом всезнайки. — У тебя есть секреты.
— Нет, — отвечаю я. — Это просто глупость. Я об этом вообще забыла.
— Он слишком много говорит, — подытоживает Джесс.
— Мне нравится его футболка, — говорит ей Хлоя. — Интересное чувство моды.
В это время Джонатан проскальзывает ко мне за столик.
— Здравствуйте, дамы, — говорит он, скользя рукой по моей талии.
Затем он берет пиво спятившего парня-музыканта, думая, что оно мое, и делает большой глоток.
Я бы остановила его, но сам факт, что он так сделал, уже большая проблема.
Я ненавижу, когда у парней относительно меня появляются собственнические отношения, а Джонатан ведет себя подобным образом с самого начала.
Он тоже выпускник, милый мальчик, но как только мы начали встречаться, он хотел, чтобы об этом знали все, и начал медленно посягать на мою территорию.
Он курил мои сигареты, пока я не бросила. Все время звонил по моему мобильнику без спроса и вальяжно чувствовал себя в моей машине, что было для меня словно красная тряпка для быка.
Я терпеть не могу, когда кто-то меняет мои настройки или стряхивает пепел в мою пепельницу, но Джонатан пошел еще дальше и настоял на вождении, хотя на его счету уже есть помятые крылья машины, а чеки за превышение скорости длиной с мою руку.
Самое глупое, что я разрешила ему, еще и покраснела, словно от любви (это не так) или страсти (скорее всего так), и после этого он ждал, что я буду ездить на переднем сиденье только в качестве пассажира, в моей собственной машине, вечно.
Что только вызвало еще большую свободу в поведении Кена — мегапарня — например, сейчас он лапал меня на публике и без разрешения пил то, что считал моим пивом.
— Мне надо заскочить домой на секунду, — он наклонился ближе к моему уху.
Он провел рукой по моей талии и теперь положил ее мне на колено.
— Пойдем со мной, ладно?
Я кивнула, он допил пиво, хлопнул стаканом по столу. Джонатан был любителем вечеринок, это второе, что меня в нем напрягает.
Конечно, я тоже выпиваю. Но он не умеет делать это аккуратно. Он тошнотик. За шесть месяцев, что мы вместе, я много времени на вечеринках провела возле ванны, ожидая, когда он закончит блевать, и мы пойдем домой.
Это ему не в плюс.
Он выскальзывает из-за столика, убирая руку с моего колена и цепляясь за мои пальцы.
— Я вернусь.
Пока я говорю это Джесс и Хлоя, кто-то прошмыгивает передо мной, и Джонатан, наконец, теряет меня из вида — нас разделяет толпа.
— Удачи, — произносит Хлоя: — Не могу поверить, что ты позволила ему выпить пиво того парня.
Я оборачиваюсь и вижу, как Джонатан смотрит на меня с нетерпением.
— Ходячий труп, — шепчет Джесс, и Хлоя фыркает.
— Пока, — я проталкиваюсь через толпу, Джонатан уже протягивает мне свою руку, чтобы снова меня обнять.
— Значит так, — я отталкиваю его. — Нам надо поговорить.
— Сейчас?
— Сейчас.
Он вздыхает, садится на кровать и ударяется головой об стену.
— Ладно, — он отвечает так, словно прилагает все усилия, чтобы не портить наши отношения: — Продолжай.
Я с ногами залезаю на кровать, затем разглаживаю майку.
«Просто забежать» превратилось в «сделать несколько звонков», затем он набросился на меня и повалил на подушки еще до того, как я смогла начать медленно подводить его к идее о расставании.
Но теперь я завладела его вниманием.
— Дело в том, — начинаю я: — Что многое изменилось.
Это было мое введение, за многие годы я узнала, что существует ряд техник для расставаний.
Есть несколько типов парней: одни возмущаются и забивают на это, вторые ноют и ревут, третьи реагируют равнодушно и холодно, словно ты не сможешь уйти так быстро.
Я отношу Джонатана к последнему типу, но до конца я не уверена.
— Так вот, — продолжаю я: — Я тут подумала…
И затем звонит телефон, раздается электронный вопль, и я снова упускаю момент.
Джонатан хватает его.
— Алло? — Затем я слышу «угу-угу», пару «ага», он встает, пересекает комнату, заходит в ванную, все еще бормоча.
Я запускаю пальцы в волосы, с ненавистью думая о том, что разговор может затянуться на всю ночь.
Все еще слушая его разговор, я закрываю глаза, потягиваю руки над головой, затем засовываю руки в щель между стеной и матрасом. И тут я что-то нащупала.
Когда Джонатан наконец кладет трубку, осматривает себя в зеркале и возвращается в спальню, я все еще сижу, скрестив ноги, а передо мной пара красных сатиновых бикини (я извлекла их используя салфетки Клинекс, иначе я бы к ним не притронулась).
Он вальяжно заходит, полный уверенности, и, как только замечает их, она улетучивается, и он останавливается.
— Упс, — произносит он что-то в этом духе, задерживает дыхание, удивляется, затем быстро приходит в себя.
— Эй, мм, что…
— Какого черта, — я повышаю голос: — Что это?
— А они не твои?
Я смотрю на потолок и качаю головой. Можно подумать, я ношу дешевые красные трусы из полиэстра. Я в том плане, что у меня есть стандарты.
Или нет? Вы только посмотрите, на кого я убила последние шесть месяцев.
— Сколько, — спрашиваю я.
— Что?
— Сколько ты уже спишь с кем-то еще?
— Я не…
— Сколько, — я обжигаю словами.
— Я только…
— Сколько.
Он сглатывает, и это единственный звук, который раздается в комнате. Затем говорит:
— Всего лишь пару недель.
Я откидываюсь назад, надавливая пальцами на виски. Боже, это было великолепно. Теперь все узнают, что мне изменили, и я превращусь в жертву — вот это я как раз терпеть не могу.
Бедная, бедная Реми. Мне хочется прибить его.
— Ты сволочь, — говорю я. Он покраснел, задрожал, и я поняла, что он, возможно, относится к типу нытиков или плакс, если бы все пошло по-другому.