- Держи устойчивость, - командовал Стив. – Сохраняй равновесие.
Солдат простоял минуту с лишним. Затем криво качнулся, и блюдце упало на маты, расплескав воду.
«Это будет долго», - подумал Стив, поднимая пиалу и заново наполняя ее водой.
*
«…Тогда бог заговорил, и при первых же звуках его голоса шерсть на загривке у Белого Клыка поднялась дыбом, в горле снова заклокотало. Но бог продолжал говорить все так же спокойно, не делая никаких резких движений. Белый Клык рычал в унисон с его голосом, и между словами и рычанием установился согласный ритм.
Но речь человека лилась без конца. Он говорил так, как еще никто никогда не говорил с Белым Клыком. В мягких, успокаивающих словах слышалась нежность, и эта нежность находила какой-то отклик в Белом Клыке. Невольно, вопреки всем предостережениям инстинкта, он почувствовал доверие к своему новому богу. В нем родилась уверенность в собственной безопасности - в том, в чем ему столько раз приходилось разубеждаться при общении с людьми…»
*
Несколько дней подряд приходится чередовать восстановление равновесия с силовыми нагрузками.
Стив ставит Солдату махи ногами, отметив на груше высоту удара синей изолентой на уровне своего плеча и заставляя его раз за разом бить по уровню. Сперва одной ногой, затем другой. Стив придерживает грушу сзади, чтобы Солдат ненароком не сорвал ее, поэтому уже раз или два схлопотал по плечам. Координация еще подводит его, когда Солдат расходится, а расходиться он любит, начинает отрывисто вскрикивать на каждый удар. Бьет остервенело, в полную силу, так, словно это туловище какого-то знакомого Солдату гада.
Они отрабатывают прыжки, приземления, падения и перекаты. Если не получается объяснить словами, Стив показывает движение сам. Разминка теперь предполагает растяжки на бревне, поэтому махи получаются легче.
- Сильнее! – командует Стив, и удар стопой приходится в грушу в трех дюймах от его головы.
Он доводит Солдата до испарины, до загнанного дыхания. Единственное время, где он позволяет себе приказы.
И все ради того, чтобы вновь подружить его с собственным телом. Объяснить на практике «Да, ты потерял ведущую руку, потерял оружие, но ты суперсолдат и ты дееспособен!». Слова Баки не давали ему покоя, и Стив занимался с полной отдачей, удерживая себя только от того, чтобы снова вернуться к спаррингам.
Это пока было нельзя. Проклятая пиала с водой все так же оставалась непобежденной.
Но чем бы ни заканчивались их тренировки, он всегда говорил оценку. Если Солдат делал все правильно, Стив его хвалил. Если у него что-то не получалось, говорил «это не страшно». Солдат если и удивлялся такому, то вида не подавал. И Стив не мог понять, усвоил он или нет, что за ошибки его никто больше не будет наказывать.
Баки спит. А во сне он может делать, что хочет. Нужно было вернуть ему это знание.
*
Пиала, описав дугу, упала на маты, расплескав содержимое.
- Дьявол! – рыкнул Солдат. И сразу же потрясенно смолк, замер, не шевелясь. Обеспокоенно вскинул голову, и Стив ощутил, что непроизвольно улыбается, вспоминая «Какой к черту Баки?!».
- Все в порядке, - он негромко рассмеялся, качая головой, и Солдат пытливо воззрился на него. – Я разрешаю тебе ругаться. Это хорошая реакция.
- Почему? – вместо привычного кивка «принял к сведению» спросил тот.
- Потому что если ты расстраиваешься от своих неудач настолько, что начинаешь сквернословить, значит, ты хотел, чтобы у тебя получилось. А это важно. Понял?
Кивок.
- Продолжим.
*
Часом позже Стив смотрел в монитор на то, как Солдат тратит свой личный третий час, балансируя на одной ноге в центре комнаты, пытаясь удержать в руке блюдце с водой. Держал он долго, не час, конечно, но когда менял ногу, равновесие его подвело, и он едва успел встать на обе ноги, чтобы не расплескать воду на пол. Стив наблюдал, как Солдат ставит блюдце на стол, хмурится, покусывая нижнюю губу. А потом увидел…
Солдат потянулся. Всем телом, долго и вкусно, привстав на цыпочки, вытянув руку вверх и изогнув запястье.
Стив ощутил, как его захлестывает тихий, почти оглушительный восторг. Он чувствовал себя натуралистом, увидевшим редкое природное явление – новое, не виденное еще никем и никогда.
И запоздало подумал о том, что в комнате Солдата чертовски не хватает кровати. Как-то Стив недооценил ее смысл. Да, Солдат спит в капсуле, но значение кровати не только в том, чтобы на ней спать. Просто поваляться тоже удовольствие, и Стив подумал, что, пожалуй, зря лишил Солдата такой возможности.
*
«…В конце концов бог бросил мясо на снег, к ногам Белого Клыка. Тот тщательно обнюхал подачку, не глядя на нее, - глаза его были устремлены на бога. Ничего плохого не произошло. Тогда он взял кусок в зубы и проглотил его. Но и тут все обошлось благополучно. Бог предлагал ему другой кусок. И во второй раз Белый Клык отказался принять его из рук, и бог снова бросил мясо на снег. Так повторилось несколько раз. Но наступило время, когда бог отказался бросить мясо. Он держал кусок и настойчиво предлагал Белому Клыку взять подачку у него из рук.
Мясо было вкусное, а Белый Клык проголодался. Мало-помалу, с бесконечной осторожностью, он подошел ближе и наконец решился взять кусок из человеческих рук. Белый Клык съел кусок, и ничего с ним не случилось…»
*
Ели они всегда вместе и поначалу в тишине. Стив не пытался завести разговор. С одной стороны, мешать и отвлекать Солдата не хотелось, а с другой – он наблюдал. Чтобы тщательнее составлять меню, ему нужно было знать, что Солдат ест и что нет. Он считал, что вкусы Солдата по понятным причинам соответствуют вкусам Баки, хотя бы исходя из того, что язык у них один на двоих, и вкусовая память тоже одна.
Вот только все, что Стив знал о вкусах Баки, относилось к Бруклину тридцатых, а современный мир в искусстве гастрономического соблазна уже давно совершил несколько революций подряд. Он бы еще сориентировался в американской и европейской кухне, знакомой или хотя бы понятной.
Но тут… местное меню вызывало осторожное недоумение даже на невозмутимом лице Солдата.
Их кормили молчаливые повара, привозившие Стиву тележку с накрытыми крышками блюдами на двоих. Стив готовил бы сам, да только из местных продуктов это пока не представлялось возможным. Многое из того, что им доставляли, Стив не видел никогда. И даже если по внешнему виду что-то и было ему знакомо, то по вкусу это всегда была лотерея. Он просил сопровождать каждое блюдо пометкой на английском или любом европейском языке, и вскоре худо-бедно ориентировался. Все-таки еда казалась ему важной составляющей общения.
Ваканди пользовались своим географическим положением в полной мере, и совсем немногое из того, что подавалось на стол, было импортировано из других стран. В основном, все выращивали и собирали здесь же. Ели ваканди фрукты, овощи и рыбу, реже – мясо выращиваемых коз и птиц. Они делали лепешки и хлеб из муки кассавы, ямса и сахарной кукурузы, кускус из маниока, в любом виде готовили тапиоку, жарили, варили и тушили батат, и активно употребляли в пищу знакомые и понятные помидоры, баклажаны, перец и шпинат. Все это подавалось в виде рагу, супов и салатов с апельсиновыми, винными и другими соусами, острыми или пряными, на выбор. Из нового Стив открыл для себя на удивление вкусную бамию, оно же гомбо.
В меню входило много рыбы – в основном соленой, копченой и жареной. Несколько раз они ели пирожки с креветками, загадочных речных ракообразных и даже улиток.
А как-то раз им подали фуфу. Блюдо в виде некрупных шариков из толченых корнеплодов маниока с бананами и множеством специй. Стив еще с первых дней в Ваканде, нарвавшись на фуфу, старался всячески избегать этого блюда, рассматривая его как местную разновидность биологического оружия. А вот Солдата предупредить забыл.
Из мыслей о прошедшей тренировке Стива вывел сильный кашель. Зимний Солдат, прижав руку ко рту, отчаянно старался подавить его, сотрясаясь всем телом и стремительно краснея слезящимися глазами. Но куда там – даже снабженное сывороткой тело не слушалось и рефлекторно давало понять, что оно, тело, думает об этих ваших африканских специях. Стив мгновенно сообразил, в чем дело, только глянув на блюдо перед ним.