Стив не злился на Пантеру. Тот действовал жестко, чтобы проверить успех, и говорил именно то, что на его месте сказал бы Солдату враг. Нет, Стив не злился. Или, если быть точным, он злился совсем по иному поводу.
- Отлично, Солдат, - заметил Т’Чалла с едва различимой грустью.
- Вы не могли бы воздержаться от похвалы? – сдавленно попросил Стив, ощущая внезапный прилив жгучей ревности. «Это мой волк!» - шевельнулось в голове. Солдат все еще держал его за руку.
Стиву казалось, что он чувствует, как дрожат его теплые пальцы.
*
Вернувшись к себе, Стив закрыл дверь и, не включая света, съехал по двери вниз, на пол, сильно сжав голову руками. Дурак. Дурак! На что он надеялся?! Что можно противопоставить дрессуре, семьдесят лет насиловавшей сознание Баки?! Самонадеянный наивный придурок. Поверил сказкам о том, что лаской и добротой можно расположить к себе волка, обученного убивать!
Стив плакал, не замечая этого, только дышать приходилось почему-то ртом, пол качался, и тяжелые капли рвались из глаз. Он сидел, уткнувшись локтями в колени, обхватив руками голову. Как можно было быть таким идиотом, о, небо!.. Права была Наташа. Он слишком наивен для этой работы.
Наташа, приручившая Халка. Он подумал, что раз она смогла, значит, и у него есть шанс. Радовался же, как идиот, мелочам этим, проблескам, мячик, красное покрывало, пароли-отзывы…
Надо было что-то менять. Отказываться от этой модели в пользу чего-то другого, искать пробивной сильный ход… у Стива не было идей. Не было мыслей. Потому что отпускать эту идею приходилось с кровью и болью. Гадко было признаваться себе в том, что он привык к этому распорядку, или даже не так, нет…
Он привык к Солдату. Привык к его невозмутимости, к его обучаемости. Стив жил этими короткими встречами. Коротким и странным общением с Баки, ушедшим в холод от памяти. Что еще можно сделать?!..
Впервые Стив чувствовал себя совсем бессильным. Это было мощное, давящее, осязаемое бессилие, и сам он казался себе маленьким, жалким, не могущим ничего противопоставить мощи многократно сильнее себя.
Муравей и ботинок.
Стив беззвучно плакал в темноте. Сейчас он понимал состояние Баки как никогда.
*
Солдат вел себя как обычно, и от этого было еще хуже. Стив с трудом сдерживался, чтобы не быть с ним резким и, наверное, это ощущалось, потому что Солдат за весь день не сказал ничего сверх обычной программы. А когда у него пошло свободное время, то просто сидел на красном покрывале.
И в монитор Стив заметил странный жест. Словно он… погладил покрывало рукой. Все остальное время он просто сидел, не трогая журналы, не включая музыку. И Стив не выдержал.
- Что-то случилось? – он вошел в комнату и подошел к кровати. Солдат не поднял на него головы, так же бесстрастно и пусто глядя прямо перед собой. – Может, тебе что-то нужно? Болит?
- Я напал на тебя, - вдруг сказал Солдат.
- Сегодня? Или ты имеешь в виду…
- Он приказал. И я напал на тебя. Почему, если только ты работаешь со мной?
Он говорил медленно и спокойно, не глядя на Стива, и так легко было поверить, что перед ним Баки… если бы не стылая неподвижность. Никаких лишних жестов, почти безжизненное спокойствие.
- Это была проверка.
- Я ее не прошел?
Стив чуть усмехнулся.
- Это я ее не прошел. Ты все сделал, как надо.
Солдат кивнул ему, мол, понял и принял к сведению, но вся его поза, чуть-чуть, самую малость, выражала смущение. Стиву впервые пришло в голову, что Солдат может быть подавлен, но в это еще было слишком трудно поверить. Он выглядел… виноватым. Как если бы испытывал потребность извиниться, но не знал, как это сделать или выразить. Как если бы это чувство было для него непривычным, и поэтому причиняло дискомфорт.
- Ты из-за этого весь день сам не свой?
Солдат не ответил. Может, не понял вопроса, а, может, не знал, как на него ответить. Стив присел рядом.
- Ты различаешь нас? Тех, кто приказывает тебе? – он хотел сказать «тех, кто читает код», но Солдат о коде, скорее всего, не имел никакого понятия. Стив решил не рисковать.
- Ты действуешь не по инструкции, - вдруг сказал Солдат, как тогда, после прогулки.
- Из того, что я знаю о твоих инструкциях, я бы предпочел обойтись без них, - в действительности Стив понятия не имел об инструкциях ГИДРЫ и не хотел иметь. – А что, я нарушил какой-то важный пункт?
- Ты ни разу не обнулял меня. Даже когда я был нестабилен.
- Я не стану этого делать.
- Почему?
- Потому что я не изверг. И потому что я хочу, чтобы ты меня помнил. Дестабилизация – это не страшно.
- Ты неправильно работаешь со мной. Будут проблемы.
Стив поднял руку и убрал волосы ему за ухо. Очень захотелось видеть лицо, скрытое занавесом отросших прядей. Выражение этого лица на миг изменилось, но изменилось непонятно. Трудно было его прочитать.
Но Стив уже отметил для себя – человеческий фактор есть. И не только из-за того, что в обычном режиме они друзья. Солдат его выделил. Стив ведет себя странно, не как другие, поэтому он запоминает.
Странное привлекает больше его внимания.
- Будут, - согласился Стив. – Без них никуда. А ты хотел бы? Чтобы я и дальше с тобой работал.
Солдат задумался. Стив уже готовился услышать «Сообщение о…», но вместо этого тот сказал:
- Я не знаю, - он нахмурился. – Это важно? Чтобы я чего-то хотел. Ты часто спрашиваешь, чего я хочу.
- Да. Мне важно, чтобы у тебя были желания.
- Почему?
Это был сложный вопрос. Почему.
Желание. Первое слово кода.
Разрабатывая эту фазу, Стив много думал об этом. Книги, музыка, мячик, «все, что хочешь»… Ему было важно вынудить Солдата обратить взгляд внутрь себя, анализировать свои ощущения. Он подозревал, что Солдат имеет твердую убежденность, что его желания не имеют значения. Что это относится к несущественному. Но желание, по большому счету, это та же потребность, осознание, что чего-то не хватает для того, чтобы все было как надо, и уже потом, в идеале – чтобы было еще лучше.
Пригасив свет и дав ему красное покрывало (что-то красное, он выразился так), Стив утолял этим какие-то потребности Солдата, которые уже не относились к физиологическим. Это было важно. Как будто наличие желаний отличало машину от живого существа. Стив радовался, искренне радовался тому, что эти потребности у него есть. Что Солдат учится прислушиваться к себе, смотреть вглубь себя, и желание красного означало само наличие этих глубин. Наличие неутоленных потребностей в чем-то. Свет – это было просто, поскольку нам всегда легче понять, что причиняет дискомфорт, чем наоборот. А вот красное… это было уже что-то совсем другое.
Но вот доступно объяснить это так, чтобы он понял…
Солдат не поймет, если сказать ему «потому что ты мой друг». Он не поймет «потому что я о тебе забочусь», что это естественно для человека – чего-то хотеть. Стиву хотелось выразиться так, чтобы это было ему понятно.
Понятно программе.
Он чуть сдвинулся на покрывале, устраиваясь удобнее. И вдруг понял.
- Тебе нравится это покрывало? – спросил Стив, и, увидев сосредоточенно-недоуменное выражение лица, поспешил перефразировать. – Или, давай не так… ты чувствуешь себя лучше от того, что оно у тебя есть?
Кивок. Уверенный и определенный.
- Вот тебе и ответ, - улыбнулся Стив. – Раз ты чувствуешь себя лучше, значит, все идет правильно. В том и смысл. Поэтому ты тут, и поэтому я работаю с тобой. Чтобы тебе было лучше. Понял?
Солдат надолго задумался. Кажется, эта мысль уживалась в нем постепенно, и он осторожно вертел ее со всех сторон, примеряя к себе и программе. Это вносило коррективы в привычный порядок вещей. Ему можно хотеть чего-то. Это даже желательно. Это связано с его функциональностью, с тем, что он потерял руку и пострадал. Его не наказали за потерю руки. Значит, он все сделал правильно. Его восстанавливают. Ему лучше. И от того, что он получит желаемое, ему станет лучше. Реабилитация.