Солдат еще раз невольно провел ладонью по красному покрывалу. Словно это был маркер. Символ чего-то, понятного только ему одному, или понятного только Баки. А, быть может, непонятный им обоим отзвук чего-то прошлого, каких-то отложившихся в подкорке ощущений и ассоциаций.
Стиву не нравилось прятаться за этой формулировкой. Реабилитация. Он бы с большим удовольствием сказал «потому что я хочу, чтобы ты чего-то хотел» или попробовал выразить простыми словами мысль «потому что если у тебя нет желаний, ты превращаешься в инструмент». Но он не стал. Это странным образом переворачивало с ног на голову то, что он делал, выставляя все так, что это не он утоляет желания Солдата, а наоборот. Словно это Солдат правильным поведением утоляет его, Стива, потребности.
А одна только мысль о том, что в программу вшита необходимость исполнения желаний кукловода…
Стив прикрыл глаза. Нет, он не будет думать об этом.
Он почувствовал, как прогнулась кровать – Солдат изменил положение тела. А затем… мягко ткнулся лбом Стиву в плечо. Несильно боднул головой. Бруклинский жест. Эхо.
- Почему ты это сделал? – оторопело спросил Стив, замерев, боясь вдохнуть, даже повернуть голову.
- Захотел, - последовал негромкий ответ без пояснений. И в груди запекло так сильно, что стало больно дышать. Стив посмотрел на Солдата, чувствуя предательский комок в горле.
- Вот и молодец, - выдавил он. И не выдержал – протянул руку, сгребая, привлекая к себе. Он обнял Солдата. Скомканно и неловко. Осознавая, как же сильно хотел этого. Как остро ему не хватало вот этого простого касания. - Извини, - выдохнул Стив глухо куда-то в район его плеча. – Это уже из перечня моих желаний.
Солдат не обнял в ответ. Замер. Но и не застыл покорной овцой, пережидая этот внезапный обвал физического контакта. Сидел расслабленно, дышал глубоко и ровно. Теплый Баки… Пахнущий домом. Покоем.
Стив вжался лбом ему в плечо и прикрыл глаза.
Было так тихо, что, казалось, можно услышать треск помех программы в голове у Солдата.
Так уж ты устроен. Всегда есть тот, кто прочел код, поэтому Зимнего Солдата не существует без Хозяина.
У Солдата должен быть Хозяин. И я им стану. Единственным. Я проникну в твою программу так глубоко, куда другие попасть никогда не сумеют. Пусть они будут знать код, пусть они охрипнут, выкрикивая эти слова – твоим Хозяином буду только я. Только я, слышишь?..
Потому что я сделаю так, что в свою программу ты меня впустишь сам.
*
«…Противоположные чувства и ощущения боролись в Белом Клыке. Казалось, он упадет замертво, раздираемый на части враждебными силами, ни одна из которых не получала перевеса в этой борьбе только потому, что он прилагал неимоверные усилия, чтобы обуздать их.
Рука опускалась. Расстояние между ней и головой Белого Клыка становилось все меньше и меньше.
Вот она коснулась вставшей дыбом шерсти. Белый Клык припал к земле. Рука последовала за ним, прижимаясь плотнее и плотнее. Съежившись, чуть ли не дрожа, он все еще сдерживал себя. Он испытывал муку от прикосновения этой руки, насиловавшей его инстинкты. Он не мог забыть в один день все то зло, которое причинили ему человеческие руки. Но такова была воля бога, и он делал все возможное, чтобы заставить себя подчиниться ей…»
ФАЗА ТРЕТЬЯ
- Вольно, Солдат.
Стив поднял руку и отчертил по лбу Солдата полосу слева направо, как если бы стирал грязь или пот.
Солдат удивленно моргнул, пристально уставился. Но ничего не сказал и не сделал.
- Кто я?
- Ты Стив, - ответил Солдат. – Ты работаешь со мной.
- Распорядок помнишь? – дождавшись кивка, он удовлетворенно кивнул в ответ. – Тогда иди на разминку, умывайся, и жду тебя к завтраку.
Глядя в широкую спину Солдата, скрывшегося за дверью тренировочного зала, и слыша, как маты хрустят у него под ногами, Стив позволил себе глубокий вдох-выдох. Он знал, что придется вводить сигнальную систему прикосновений, но не думал, что это будет так сложно. Нет, не так. В том, чтобы ввести сигнальный жест, ничего трудного не было. Труднее было дождаться отклика.
Стив выбрал этот жест. Провести большим пальцем по лбу, чуть задержав прикосновение на виске. Солдат неизменно моргал, удивленно и как-то медленно, словно смаргивая сонливость, и взгляд его становился удивленным и даже каким-то более осмысленным, что ли.
Прикосновение к голове Стив считал более важным, чем к другим частям тела. Он отказался от рук, которыми работали Наташа и Беннер – такая тактика плохо подходила Солдату. Касание должно было быть узнаваемым, не слишком сложным, чтобы успеть совершить его в нужный момент, но и не слишком простым, чтобы не получить его в любой рукопашной схватке. Голову принято беречь, и такой жест трудно получить непреднамеренно. Стив был уверен, что подобрал его правильно.
Вот только дожидаться отклика было мучительно. Да и каким он будет, этот отклик?..
Он не сдавался. Не подпускал к себе даже мысли о сдаче.
Я их вплавлю в тебя, Солдат. Свои собственные пароли и отзывы.
С этим были сложности. Стив делал жест и не пояснял его, вводя Солдата в замешательство. Солдат вообще был подозрителен, и еще более подозрительной была его программа. Она, как правильно воспитанный ребенок, не доверяла добрым без причины людям. И причина должна была быть ей, программе, понятна.
Стив не мог объяснить Солдату понятие «дружба». Для Солдата находились вне понимания действия просто ради получения удовольствия, поэтому всякую заботу приходилось маскировать пользой. Про восстановление, про какие-то стратегические нужды. Это не было просто и тяготило Стива, но в этом случае следовало играть по правилам. Он уже понял, что только при наличии причины Солдат ведет себя достаточно свободно. Если же Стив делал что-то просто так: не объясняя причин или предоставляя слишком свободный выбор… В лучшем случае, это просто озадачивает программу, и Солдат начинает вести себя подозрительно, словно будучи уверенным, что в словах и действиях Роджерса есть подвох. Что это проверка, и его ответы и действия будут оценены как правильные и неправильные. И за неправильные последует наказание.
В лучшем случае. В худшем – его взгляд гас, лицо замыкалось, и он смотрел на Стива потухший, как спичка, словно находился не здесь, отрешался от всего происходящего и уходил глубоко в себя. Словно такое поведение Стива предвещало начало эксперимента. Кто знает, может, и такое бывало с ним…
Поэтому любая вкусная еда – это прежде всего «энергия, витамины и восстановление». Поэтому «музыка способствует релаксации, что тебе сейчас полезно». Поэтому удовольствия – это в первую очередь польза.
Пользу Солдат понимал. Он чувствовал собственную значимость, ценность себя как боевого элемента.
Он не поверил Стиву. Во всяком случае, не до конца. Он принял к сведению это «Я забрал тебя у ГИДРЫ», но он не слишком доверял словам. Знал, что все может измениться. Поэтому все еще подспудно ожидал наказаний, обнулений и экспериментов. Не от Стива, что уже прогресс. Но все равно… случалось эхо.
Но именно в этот момент – в самом начале – Стив использовал шок программы для своих целей. Он проводил сигнальный жест, и программа стопорилась, пытаясь быстро проанализировать, зачем это было надо. Солдату не причинили вреда, это не было вопросом или приказом, не было это и одним из знакомых условных знаков. Действие, не имеющее объяснения. И этот шок стягивал программу к источнику жеста, включал ее на полную.
Иначе говоря – Солдат сразу смотрел на него, прямо в глаза, словно этот жест фокусировал его на Стиве. И только потом Стив спрашивал «знаешь, кто я?». И получает ответ. Каждый раз. Солдат смотрел ему в глаза.
И узнавал его. Сразу.
*
Впервые процедурная использовалась ими как медкабинет. Стив был зол и раздосадован. Солдат отрабатывал прыжки на бревне. Учился разгоняться, отталкиваться и делать сальто, приземляясь на ноги. На одном таком он не рассчитал падение и до крови рассек себе локоть.