«Колыбельная»… Деактивация через человеческий фактор.
Он ведь все сказал тогда. Еще тогда.
Эта мысль обжигала.
- Бак…
Стив почувствовал, как глаза наполняются слезами. Баки, не глядя на него, прошел мимо, в комнату.
- Верни меня в криокапсулу, - приказал ему глухо. И Стив сорвался. Он рванулся, настигнув его на пороге комнаты, врезался грудью в эту сердитую спину, обхватил и стиснул, смял в объятии, прижимая к себе, заставляя оставаться на месте, в тисках.
- Какая еще криокапсула? – Стиву казалось, что он кричит, но вышел только сдавленный шепот, и дрогнувший голос едва не сорвался на всхлип. – Ты же любишь меня!
И наступило молчание. Густое, тяжелое. Стив стоял, прильнув к спине друга, как приваренный. Его сердце грохотало другу между лопаток, как если бы хотело пробиться насквозь и провалиться в Баки. Тот дернулся, нетерпеливо, беспомощно, но Стив только крепче сжал руки.
Не выпущу, не надейся. Прости, прости, дружище, я такой дурак…
И Баки очень долго и тяжело вздохнул, сдаваясь, накрывая его руки своей.
- А вот добивать обязательно было? – тихо спросил он.
- Обязательно, - Стив, уже чувствуя его покорность, повернул к себе рукой лохматую голову. – Обязательно.
Это он шепнул уже в губы, прежде, чем вжаться в них, намертво прилипнуть поцелуем, держа в кольце рук, потому что отпускать было нельзя. Он ждал. Целовал, сминал губы, и когда Баки, жалобно простонав, начал отвечать ему, зло, с пылом, Стив чуть не расплакался. Баки целовал его. Так неистово, так жадно, словно весь голод, вся любовь его выплеснулась в губы. Стив отчаянно скучал по этим губам.
Не ошибся. Это на самом деле. Баки на самом деле любит его, дурака…
Чертов камертон заливал потрясающей вибрацией, резонируя в костях, в кончиках пальцев, подрагивая в паху. Это Баки. И от осознания этого становилось так сладостно и томно, что Стив начинал задыхаться. Это Баки, и его хотелось трогать, очень, очень хотелось. Еще ощутив этот барьер в румынской квартире, он хотел разрушить его. Но не знал, как сделать это, ощущая привычную удушливую робость… только с Баки он до сих пор ощущал эту робость. Да и не до того было им тогда, хотя теперь ему вспомнилось, что преступлением считается как действие, так и бездействие, а бездействовал он по отношению к Баки и так слишком долго.
- Просто, чтобы ты знал. У меня с Шэрон ничего…
- Да знаю я, что у тебя с ней ничего не было, - прервал Баки, усмехнувшись. Пугливо и как-то неуверенно, словно все еще не до конца поверил, что это наяву. – Ты даже со стороны целуешься как девственник.
Они тяжело дышали, стоя очень близко, Стив держал Баки в объятьях, гладил ладонями по спине.
- Да ну?
Баки перестал улыбаться.
- Во всяком случае, с тощими блондинками, которые так и норовят захапать чужое.
- Ты ревнуешь, - вдруг понял Стив.
- Еще как!
- Я имею в виду, к Солдату.
Барнс долгим серьезным взглядом посмотрел на него, как на идиота.
- У меня еще никогда не возникало столько мыслей о суициде, Стив, - признался он тихо. Тот хмыкнул.
- Самоубийство из ревности? Это что-то новенькое. Боялся, что он заменит тебя?
- Ну надо же, неужели сам догадался? – и шутливость вдруг слетела с него. – Да и разве не так?.. Ты с ним…
- Я с тобой, Бак, - Стив задел его нос кончиком носа. – И кто виноват, что он оказался честнее?
Пришла очередь Баки отводить глаза и поджимать губы.
- Это… не то, что стоит выяснять после семидесяти лет разлуки и лавины трупов за плечами, - сказал он без улыбки. – Я совсем не в форме, чтобы претендовать на… что-либо. У меня и тогда-то не получилось.
- Ты должен был сказать мне. Я бы не мучился столько лет.
- Мучился? – усмехнулся Баки горько. – Ты?
- А ты что думал, балда? Наплел мне столько волнительных откровений, а сам через три дня пригласил на свидание Пэм Уиннерби. Я чуть с ума не сошел.
- Но ведь… – Баки растерянно моргнул. – Ты же утром тогда… ты же так это воспринял, я думал, что…
- Дурак. Знал бы ты, сколько я из-за тебя ревел.
Молчание, густое, вязкое. Новое.
- Хочешь сказать, у меня был шанс? – спросил Баки совсем тихо. – Он у меня был, а я упустил его?
Стив подумал об этом всерьез. И ответил честно.
- Нет. Тогда – вряд ли. Я бы все равно испугался. И все равно бы тебе наврал, как это неправильно, посчитав, что так будет лучше для нас обоих.
Баки негромко засмеялся.
- Да уж. Это на тебя похоже. И когда же я должен был признаться тебе в высоких чувствах?
- Когда поцеловал меня у лагеря.
- Я тогда был не совсем в своем уме, так что мне простительно, - фыркнул он невесело. – А потом появилась сногсшибательная Картер, и момент был окончательно упущен.
- А сейчас? – Стив погладил пальцами его горячие щеки. – Скажи это, и я тебя поцелую.
- Вот уж не выйдет, Стив! – вызверился тот. – Если пошел такой разговор, я хочу все то же, что и он, и в двойном размере! Это я ждал столько лет, чтобы…
Стив заткнул его. Зло и сильно. Баки не стал спорить, обнял, ответил пылко, сразу давая понять, кто тут спец по поцелуям, а кто примазался. Это кружило голову и было совсем по-другому. Горше. Слаще.
Стив выпустил его губы, спускаясь на шею, вызвав удивленный вдох. Это Баки. Он знал это тело, он хотел его всего, и от осознания того, что сейчас это – Баки, у него стояло так, что становилось больно.
- И… что будем делать? – голос Баки звучал с волнующим придыханием. – Ты теперь предпочитаешь только отмороженного меня… или для такого меня еще не все потеряно?
- Дурак. Это решается в два счета. Просто не уходи больше.
Баки оглянулся на криокапсулу, и Стив сразу припал ртом к изгибу его шеи. Губы ныли от жажды трогать его.
- Я бы разнес ее к чертям, - признался он тихо, в теплую кожу. – Да перед Его Величеством неудобно. Тренировки надо продолжить. Будешь становиться им точно так же, на три часа в день, пока не получится. А все остальное время я от тебя никуда не денусь. Т’Чалла тебя не выпустит отсюда, пока «колыбельная» не будет работать, но убегать от меня в криосон совсем необязательно, Бак. А от себя – тем более.
- Уверен? – уже одно это слово вызвало волнующий отклик во всем теле. Потому что это было «Да», силы небесные, это ведь оно и было. – Ты же еще пощады попросишь. У меня же столько идей накопилось…
- Я это переживу.
Они уже терлись друг о друга. Многообещающе, с продолжением. Баки притянул его обратно – в губы, и они целовались, прерывались, чтобы взглянуть друг на друга – и целоваться снова.
- У тебя странный вкус, ты знаешь? Я же был сопляком тебе по плечо, у меня даже ребра торчали.
- Да, - улыбнулся Баки одними глазами. – А я вот взял и с ума по тебе сошел, сопляк. Веришь?
- Верю, - усмехнулся Стив. – Надо было раньше догадаться, почему только я. Ты же дважды…
Баки пылко поцеловал его, оборвав последнюю фразу.
- Заткнись. Если собираешься болтать о нем вместо того, чтобы целовать меня, я взбешусь.
- Да, извини. Отвлекся.
*
Они суетились, спешили, словно боясь, что кто-то из них вдруг опомнится, протрезвеет. Вспомнит, на что они сейчас идут. Поэтому останавливаться нельзя. Поэтому нужно было идти на всё, что бы ни было.
Сильно, невыносимо хотелось целоваться. Кожу свербило от желания прижаться к чужой обнаженной плоти.
Поцелуй. Каскад поцелуев. Стива душила робость, очень хотелось говорить, шутить, чем-то заполнить эту неловкость, полную одуряющих предчувствий, но рот был занят. Он ощущал прежний сильный порыв упасть вместе с Баки на пол, навзничь, и на сей раз такая перспектива была вероятней. Тем более, что Баки уже дергал на нем футболку, ему не хватало второй руки, поэтому Стив сорвал ее с себя сам через голову. А затем – футболку Баки, жадно вминаясь ему в губы сразу, едва они показались из горловины.
Одежда облетала с глухим шорохом, как шелуха, осыпалась за ними на пол. Стив припал губами к твердому рубцу на стыке с металлом, когда ладонь Баки оказалась у него между ног, огладила и сжала через белье…