В нос ударил резкий запах можжевельника и сирени. Обернувшись, они обе знали заранее, кого увидят. Он всегда шел попятам. Где бы они не были, его тень бесшумно следовала за ними по всему Бернарду. Его силуэт в углу смотрела за ними в столовой, провожал до спальни, даже в библиотеке между стеллажей Габриела замечала его безумные блестящие глаза. Она старалась не замечать, отворачивалась и опускала взгляд, когда ощущала, что из-за его присутствия вот-вот закричит. Организм не выдерживал, и пища стояла подолгу в горле, если его запах был слишком ощутим. Только тройные следы на напольном слое пыли выдавали присутствие чужака. Шатенка всегда считала это странным в худшем значении и старалась не сталкиваться по нечаянной случайности в коридоре с отцом Сэмьюэлем. Его звериный взгляд пугал до дрожи. Они как будто жаждали одного. Крови.
— Девочки, я жду объяснений, — без нот суровости выразился мужчина, скрещивая руки в глубоких рукавах одеяния.
Он всегда смотрит пристально. Наблюдает? Выдавливает. Выдавливает из тебя, как сок, информацию. Твое бессильное тело становится ватным и обмякшим, а он, словно нечисть, готов проникнуть в глубину всей твоей невинной души. Как демон. Ты слабая девочка стоишь перед взрослым мужчиной. Ноги дрожат, а дыхание прерывается каждые две секунды. Даже его непривлекательная внешность западает в душу.
— Отец…- звонко и неуверенно начала я оправдываться.
— Фелиссия, — обратился церковник к моей подруге, — Вероятно, сейчас я услышу историю о том, что она упала сама, на ровном месте, а не вовсе вы сбежали после завтрака.
— Простите нас, — тихо шептала Фел, словно молитву, беззвучно повторяя эти два слова.
— Всевышний всему свидетель, — его лицо исказилось в уродливой победной ухмылке, — А ты, должна была остановить ее попутавшую бесами душу. Ты же моя лучшая ученица, Фелиссия Ричардсон.
Он говорил ее имя, словно пробовал. Смакуя каждый слог, с наслаждением вырывал их из горла на выдохе. Каждый раз он с упоением смотрел в ее карие глаза и повторял то, что она лучшая ученица, едва заметно ставя ударение на «моя». Он, словно больной чумой, тянулся за ней, как за неведомым лекарством. Порой, мне казалось, что для него эта была странная игра, во всей его ужасной манере. И его правила переходили тонкую грань.
Мне так чудилось. Я не старалась никогда объяснить его тихое рычание, когда он разговаривает с нами. Даже, когда он обращается ко мне, то смотрит на Фелиссию. Может быть, я глубоко заблуждалась в своих теориях его близости, но дикий животный страх от его улыбки не покидает меня никогда.
— Я хочу поговорить с тобой, — как-то хрипло произнес отец Семьюэль, что мурашки прошлись волнами по моему телу, — Я найду тебя вечером.
Его смольные жирные волосы и можжевеловые четки на руке никогда ни с чем не ассоциировались. Я не могу сравнить его с чем-то живым или мертвым. Он был таким, от которого я хочу бежать. Он очень строг, временами заносчив и испытывает вечную жажду внимания, но с нами он разговаривает спокойно, словно не хочет будить бурю волнения и страха. Наш инстинкт самосохранения засыпает рядом с этим мужчиной, но я все-таки понимаю, что эта ярмарка добра неспроста.
— Фел, Габри, — издалека донесся радостный мальчишечий крик.
Как только отец Сэмьюэль скрылся в стенах приюта, в нашу сторону тут же бежал худой мальчишка с темными волосами.
Он был заводилой. Хотя, я бы назвала его шилом в жопе. Куда бы мы не шли, нас практически всегда сопровождал его жизнерадостный голос. Они с Фелисс словно были созданы друг для друга. Оба смеялись от души, а его смех я считала заразительным. Этот мальчишка всегда казался мне странным в дружелюбной манере слова. Его кофейные глаза, острая наглая ухмылка, даже в красных от смущения щеках я нахожу необычайное. Она любит сирень, дикое-домашнее дерево, а он любит дождь. И кажется, что дерево без дождя не проживет. Но большее количество воды лишь погубит его.
— Шон, — по-девичьи взвизгивает Фелиссия и кидается на мальчишку с объятиями.
Он, как и каждый день ловит ее, они кружатся в хохоте, а я лишь под конец кротко обнимаю Шонерри, когда подруга выпутывает брюнета из своих рук. Порой я ощущаю себя лишней, даже готова была бы уйти, но не представляю свою жизнь без нее. Без моего маленького солнышка.