— Что я наделала?! — с ужасом сказала она, присаживаясь на пол рядом с Меттатоном и с трудом удерживая слезы от испуга. — Что же я наделала?!
— Взрывной получился финал, — сказал робот, открывая глаза, — просто великолепный! Ты так не считаешь, дорогуша? Ох, что это, детка, слезы? Почему ты плачешь?
Ханна слегка улыбнулась, понимая, что Меттатон жив, а после слегка приподняла его корпус и обняла за шею, все так же не унимая слез.
— Прости меня, — сказала она жалобно, — я не хотела, я совсем не хотела причинять тебе зло… Прости, прости, пожалуйста!
Когда она обняла его и стала извиняться, Меттатон широко раскрыл глаза от удивления, но после мило и добродушно улыбнулся, хоть девушка этого и не видела.
— Ты, действительно, очень необыкновенная, — сказал он Ханне, — я никогда не встречал таких, как ты. Это просто невероятно…
Он был удивлен тем, что девушка просила у него прощения за его поломку, даже после того, как только что он пытался уничтожить ее. Он прекрасно знал, что его же атака стала причиной поражения, девушка лишь оборонялась, даже не предпринимая попыток нанести ответный удар. Но сейчас она была искренне напугана и считала себя виноватой перед ним, что не могло не поражать. Меттатон случайно заметил шкалу рейтинга на экране, и изумление его стало еще более сильным.
— Ох, дорогая, взгляни на эти рейтинги! — восторженно воскликнул он. — Это самое большое число смотревших зрителей, которое только могло у меня быть. Это потрясающе! Ой, кажется, мы дошли до момента приема звонков. Сейчас какой-то удачливый зритель сможет поговорить со мной прежде, чем я покину подземный мир навсегда. Эй, привет! Вы на ТВ! Что бы вы хотели сказать на нашем последнем шоу?
— Ох… привет… Меттатон… — послышался из его динамика довольно нерешительный и знакомый, как показалось девушке, голос, — мне очень нравится смотреть твои передачи… у меня довольно скучная жизнь, но… возможность увидеть тебя на экране привносит разнообразия и чувства в мою однородную жизнь… не могу сказать, но… я предполагаю, что это был финальный эпизод? Я буду скучать по тебе, Меттатон… ох… я… я и не думал говорить так долго… ох…
— Нет, постой, подожди, Блу… Он уже повесил трубку. Есть еще один звонок…
Кто-то из его фанатов снова дозвонился в эфир, и был еще звонок, снова и снова. Они звонили и восхищались, благодарили Меттатона за все его передачи, оставляли самые лучшие пожелания и надеялись, что это было все же не последнее его выступление. Ханна слушала их вместе с ним и улыбалась, понимая, как же жители Подземелья любят робота. Но девушка так и не могла перестать плакать, слезы все равно предательски стекали по щекам, ведь сейчас Меттатон был сломан, и она не знала, как же долго он сможет продержаться с такими повреждениями, ведь прежде Ханна не встречалась с такими живыми механизмами. Она считала, что все живое способно чувствовать боль, а если живое существо ранено, то оно может погибнуть.
— Похоже, — грустно сказал робот, когда звонки закончились, — я очень ошибался, желая покинуть Подземелье. Они так любят меня, я так нужен им, что, видимо, мне придется задержаться здесь. Наверху уже полно своих идолов и звезд, а здесь у монстров есть только я. Если я покину их, то оставлю огромную ноющую пустоту в их и без того отягощенных нынешним положением жизнях. Мне бы не хотелось этого делать, ведь я люблю своих зрителей, я все делал для них, для своих любимых поклонников.
— Прости, — грустно сказала Ханна, немного шмыгая носом и утирая слезы, — они действительно очень любят тебя, я видела, как они восхищаются. Извини, что я все испортила, прости меня…
— Ах, дорогая, — снова улыбнулся ей робот, — ну разве можно быть такой милой и такой необычной? Неужели ты так и не поняла, что это был рикошет? Как бы ни было, ты показала, насколько ты сильна, у тебя даже есть возможность потягаться с Азгором. И это вовсе не шутка!
— О нет! — воскликнула Ханна, увидев, как у Меттатона замигало розовое сердце в блоке на поясе. — Что это?
— Ах, правда в том, что энергопотребление этой формы неэффективно, — грустно ответил Меттатон, опустив глаза, — и вскоре я… Но не волнуйся, все в порядке, это не будет страшно, это будет похоже на сон…
Ханна не совсем поняла слова робота, что немного напугало ее. Девушке иногда было очень досадно, что столкновения с нововведениями этого мира, с которыми она раньше не встречалась в своей жизни, не редко заводили ее в тупик и создавали неловкие ситуации, хотя она училась всему довольно быстро, даже очень.
— Сны… — задумчиво ответила Ханна, — эта мелодия, она ведь из того выступления, где была загадка с цветными плитками? Она напомнила мне кое о чем. Она такая тихая, я вспомнила колыбельную, которую слышала в краю водопадов… Та часть пещеры, где протекают голубые воды, где растут большие голубые цветы, там, где идет дождь…
Ханна задумалась, уже немного успокоившись и перестав плакать. Она говорила очень загадочно и довольно красиво, поэтому Меттатон слушал внимательно. Ему очень нравился ее голос и эти, довольно странные слова, ведь насколько он помнил, в темных сырых пещерах кроме однотонного шума падающей сверху воды и не всегда приятного гула разгуливающего там ветра ничего другого нельзя было услышать. Ну, еще кроме эхо-цветов, конечно, если какой-нибудь шутник не решит пропеть этим цветам песенку, тогда действительно они повторяли бы ее и повторяли.
— И где же именно ты слышала эту колыбельную, дорогая? — заинтересованно спросил Меттатон, не совсем понимая красивые речи девушки. — Кто-то спел ее тебе?
— Нет, — ответила Ханна, — я слышала ее среди шума воды… Может это и странно, но она такая красивая, и грустная.
— Я был там очень давно, но никогда не слышал никаких мелодий, — сказал робот, устремив свой взгляд на девушку, — зато Шайрен неплохо пела, я всегда хотел спеть с ней дуэтом, а еще я очень хотел, чтобы мой кузен подыграл нам, у Блуки всегда неплохо получалось сочинять музыку… Ах…
Его сердце снова замигало. Ханна слегка встрепенулась, и тут ей в голову пришла маленькая идея. Девушка аккуратно положила тело робота на пол, чтобы освободить свои ладони. Она протянула их немного перед собой и стала создавать заклинание. В результате, совсем скоро у нее в руках оказалось небольшое светящее сердце, похожее на то, что пряталось в груди у девушки и символизировало ее душу. Она протянула его Меттатону и сказала:
— У меня еще не очень хорошо получается, но я стараюсь, чтобы не огорчать своего старшего брата. Это должно… я покажу тебе…
Девушка бережно опустила горящее сердечко Меттатону на грудь и чуть прижала ладонями. Волшебное заклинание проникло в корпус, и робот чуть шире раскрыл глаза от удивления, прислушиваясь к ощущениям. Ханна надеялась, что эта магия хоть немного придаст ему сил, поможет удержать робота на плаву чуть дольше. Еще в этом заклинании была та самая колыбельная, которую она слышала в водах Ватэрфола. Девушке очень хотелось хоть что-то сделать для Меттатона, чтобы загладить свою вину. На его лице застыло завороженное и пораженное выражение, и лишь ярко-розовые глаза, которые изредка поворачивались в стороны, говорили о том, что робот был более чем в сознании и на чем-то очень сильно сосредоточил внимание.
— Она великолепна… — очарованно прошептал он, — почему я никогда не слышал ее раньше?..
Ханна даже не знала, что ответить, лишь стиснула зубы, чтобы снова не заплакать. К сожалению, сердце в прозрачном блоке у него на поясе по-прежнему продолжало мигать, и теперь его ритм становился все чаще.
— Прости… — девушка сказала это довольно тихо, опуская свое лицо к его корпусу и закрывая его ладонями, ведь снова слезы потекли из глаз, — прости меня…
— Не нужно, дорогая, — улыбнулся Меттатон, — мне очень понравилось сегодня танцевать вместе с тобой. Я благодарен абсолютно всем сегодня за это супер-шоу, и в особенности тебе, ведь у меня никогда прежде не было таких рейтингов. Этот финал, похоже, прибавил популярности. Я хочу узнать твое имя. Как тебя зовут, дорогая?
— Ханна, — ответила девушка, поднимая лицо и утирая слезы.
Робот довольно загадочно улыбнулся и посмотрел в ее заплаканные голубые глаза.