— Не вздумай сдаваться, человек! — встревожено пытался подбодрить девушку Папирус, стоя чуть позади Альфис, чтобы не мешать ей. — Я, Великий Папирус, верю в тебя, ты не можешь сдаться, ты ведь, правда, не сдашься?!
— Успокойся, бро, — стал утешать его Санс, когда понял, что его младший брат вот-вот расплачется в истерике, — с ней все будет хорошо. Верно, сестренка, ты сильнее всех нас.
— Да, Папирус, прекрати все это, — толкнула его Андайн, поглядывая на Ханну, — Альфис все исправит, к тому же девчонка — человек, а люди довольно сильные, а она сильнее всех остальных! Мы верим в тебя, девчонка, ну же, улыбнись, соплячка!
Ханна посмотрела на нее и слабо улыбнулась. Она обвела взглядом всех своих друзей, после поглядела на Альфис, которая копошилась вокруг нее и пыталась что-то сделать, с опаской и неуверенностью глядя в чистые голубые глаза девушки. Ханна, подвешенная на паутине, выглядела сейчас, как игрушечная кукла на ниточках. Она посмотрела на это с улыбкой и некоторой грустью во взгляде. После она попыталась сделать усилие, чтобы пошевелить рукой. Эта попытка потребовала сил, и Ханна слегка скорчилась от боли, но все же подняла руку, чтобы обнять Альфис за шею и приблизить почти вплотную ее ухо к своим губам. Девушка стала что-то тихо нашептывать монстрессе, а та старалась слушать внимательно, хотя у самой от слов девушки лицо становилось все печальнее и печальнее. Ханна, наконец, отпустила ее с улыбкой на лице, облегченно откидывая чуть назад голову и глядя вверх. Альфис подошла к своим друзьям и тихо стала объяснять, что не в силах ничего сделать. То же самое она ответила королю, а после безмолвно отправилась в толпу монстров. Андайн в недоумении бросилась за ней, побоявшись, чтобы монстресса от поражения и очередной неудачи не сотворила что-нибудь с собой. Санс отвел чуть в сторону своего расплакавшегося брата, чтобы тот не слишком мешал королевской чете побыть с девушкой наедине. Ториэль не унимала слез, Азгор молчал, а юный Дримурр грустно держал Ханну за руку, все еще надеясь, что его спасительница сможет встать на ноги.
— Все будет хорошо, Азриэль, — улыбнулась ему девушка, — успокой маму, скажи ей, что я в порядке. Все это не страшно, это скоро пройдет, обещаю…
— А как же Чара? — недоверчиво спросил принц. — Как же моя сестренка?
— Прости меня, малыш, — довольно грустно ответила девушка, — я не хотела причинить ей вреда. Я надеялась, что она успокоится. Она больше не вернется. Те души, кажется, разорвали ее на куски, или это случайно сделала я. Я не знаю точно, но мне очень жаль. Она теперь не сможет вернуться.
— Лучше ты прости нас, — ответил ей юный Дримурр, — мы очень любили Чару, я верил, что она хочет освободить нас, но я не знал, что она хотела всем навредить. Наверное, она была такой еще тогда, когда мы баловались, и эта шутка с маминым пирогом сделала папе плохо. Она смеялась тогда, а я не понимал почему. Я до последнего верил в нее.
— Мне жаль, — прошептала Ханна, — но не бойся, не грусти. Ты все равно вернулся к семье. Прошу, утешь свою маму, ей очень грустно из-за меня…
Юный принц подошел к Ториэль и указал ей на Ханну. Женщина увидела, как девушка улыбается. Она хотела было что-то сказать и подойти ближе, но в этот момент к ним подошли Альфис и Меттатон. Монстресса тихонько дернула королеву за платье, указывая на робота. Хранительница поглядела на девушку, которая почти мгновенно поменялась в лице, все поняла и отступила назад, уводя за собой мужа и сына. Альфис сделала то же самое.
— Ты была просто невероятна, дорогая, — нерешительно сказал Меттатон, подходя к девушке ближе и глядя, как она нежно улыбается, — это шоу было лучше, чем-то, что ты устроила со мной на сцене. Уверен, если бы здесь были рейтинги, они бы взорвали мониторы.
— Твои рейтинги теперь будут такими, — с усмешкой ответила Ханна, глядя на робота, — у тебя ведь теперь новые руки и ноги. Ты выглядишь еще лучше прежнего, и будешь танцевать еще лучше.
— Все это глупые слова, — сказал Меттатон, еще ближе наклоняясь к девушке, — дорогая, это ведь не так? Ты же не уйдешь сейчас, когда у тебя так много поклонников? Ты справедливо и достойно завоевала их сердца, честно. Ты ведь сильнее, ты не раз показала это, пока бродила по Подземелью. Ну же, скажи мне, это ведь не так, ты же не уйдешь?
— Меня зовут Ханна, Меттатон, Ханна, — улыбнулась девушка.
— Ханна… — повторил он, нежно проводя рукой по волосам девушки. — Я помню, дорогая… Ты же не умрешь… я в это не верю, как и остальные, ты настолько сильная… давай, дорогая, держись, ты сможешь подняться, мы снова еще станцуем, верно?
— Умереть? — удивленно улыбнулась девушка, посмотрев на него своими голубыми и живыми глазами. — Ну что ты, конечно же, нет, глупый. Я вовсе не умираю. Я просто немного устала, как ты… как ты говорил тогда? У меня садятся батарейки.
Она немного рассмеялась, и роботу показалось, что этот смех придал девушке немного сил. Внутри у Меттатона появилась искорка надежды, что все еще закончится благополучно. Он чуть протянул руки к своему светящемуся сердцу на поясе, и в руке у него оказалось маленькое сердечко, которое бледно светилось розовым светом.
— Не волнуйся, дорогая, — сказал он, поднося эту ладонь к груди девушки, — значит, все не так страшно. Значит, ты засыпаешь. Я поделюсь с тобой своим зарядом. Он придаст тебе сил.
Меттатон накрыл сердце ладонью и слегка прижал к груди девушки. Оно тихонько растаяло где-то внутри нее. Ханна улыбнулась, закрыв глаза. Но спустя пару мгновений снова слабо открыла их и посмотрела на робота.
— Я действительно засыпаю, — тихо сказала она, — но не волнуйся, все будет хорошо. Мне лишь нужно немного отдохнуть. Обещаю, что все будет хорошо, ты же мне веришь?
— Конечно, — нежно и тихо ответил Меттатон, все так же аккуратно поглаживая ее волосы.
— Послушай, — продолжила она, чуть откидывая голову и закрывая бессильно глаза, — мне бы снова хотелось услышать колыбельную водопадов. Она была такой спокойной и приятной. Теплой, как эта магия, которой ты сейчас поделился. Я словно слышу ее снова внутри себя, она пульсирует, создавая по телу эхо, как капли, которые падают в воду и создают круги… это, правда, похоже на звуки, только внутри… значит, ты сейчас поешь ее мне? …
— Верно, дорогая, — прошептал ей нежно Меттатон, переводя свои пальцы девушке на затылок и чуть приподнимая ее голову, чтобы приблизить к себе, — так же, как ты спела ее мне. Просто прислушайся, она тебя успокоит, как теплая вода, боль уйдет, а это маленькое сердце даст тебе силы. Засыпай, дорогая…
— Я… — Ханна еще хотела что-то произнести, но в этот момент Меттатон тихо и нежно поцеловал ее приоткрытые губы.
Как и в прошлый раз, он сделал это без предупреждения, довольно ласково и чувственно, словно пытаясь передать все, что было внутри него. Не в этом металлическом каркасе, а в хрупкой и живой душе призрака, который управлял этим телом, который, как и любой другой монстр, да и человек, был способен что-то ощущать и испытывать. Девушка снова не отвечала на поцелуй, ведь была еще довольно юной и неопытной, но все же не противилась, а напротив. Это сложно было объяснить, но именно эта взаимная связь делала этот поцелуй необычайным, приятным и сильным. Меттатон словно ощущал, что все действительно будет хорошо, как она и сказала. Она закроет глаза, улыбнется, и все станет на свои места. Эта уверенность была сильнее всего и казалась такой же мощной, какой была решимость девушки все это время. Внутри, и правда, как музыкальная шкатулка, тихо настукивала мелодия края водопадов, что успокаивало его еще больше. Меттатон разомкнул уста, прерывая поцелуй и отдаляя свое лицо чуть назад. На его губах осталась улыбка, а внутри стало спокойно. Он взглянул на слегка улыбчивое лицо девушки, которая уже не открывала глаз. Он продолжал придерживать ее шею своей ладонью, и вот, внезапно, тело Ханны постепенно исчезло, рассыпаясь на миллионы сверкающих частиц, которые устремились вверх. Эти маленькие огоньки напоминали светлячков, которые быстро разлетелись по округе и довольно стремительно растаяли. Меттатон ошеломленно и довольно медленно упал на колени, оставляя чуть приподнятыми руки на уровне груди. Выражение лица робота в этот момент выражало несколько эмоций одновременно — это был шок, удивление, невыносимая боль, которые перемешались вместе. Все случилось так неожиданно и непредсказуемо, никто из тех, кто находился здесь, не предвидел такого. Ториэль с ужасом вскрикнула и прикрыла рот ладошками, все остальные широко раскрыли глаза, будучи не менее шокированными от увиденного. Меттатон долго оставался на месте, словно парализованный, устремляя свой взгляд на пустую паутину, которая осталась перед ним. Впервые Альфис увидела, как у робота слегка дрожат руки. Это было похоже на какое-то замыкание, от которого его начало немного трясти. Монстресса, которую легонько приобняла за плечи Андайн, отлично понимала, что сейчас чувствовал Меттатон, но боялась даже подойти, лишь прикусив пальцы своих толстеньких рук зубами. Азгор, не менее изумленный, все же обуздал свой шок, положил свой трезубец на землю и встал на одно колено, опуская голову. Так он решил выразить уважение девушке, которая только что пала храброй смертью на его глазах. По примеру короля остальные монстры тоже опустили головы и печально посмотрели в пол, не смея проронить ни единого слова. Кто-то плакал, кто-то молчал, и лишь Меттатон продолжал стоять и не шевелиться, шокировано глядя на паутину. Он медленно нагнулся к земле, опуская руки. Лицо его не менялось. Он закрыл глаза и снова выпрямился, поднимая голову вверх. И вот теперь Альфис увидела, что лицо его исказилось, словно по этому металлическому телу пропустили ток, который причинил невыносимую боль. Монстресса не выдержала и подбежала к роботу, уже не страшась ничего, что бы он мог сделать. Она сильно обняла его и заплакала, не в силах больше смотреть на то, как ему было больно. В конце концов, он был ее творением, и Альфис не имела права оставаться в стороне. Только она сейчас слышала, как Меттатон тихо стонет от боли, не раскрывая глаз и медленно опуская свою голову на ее плечо. Шок подействовал на механизм действительно как сильнейший удар тока, поэтому у робота невероятно быстро сел заряд и ушли силы. Перенести его домой Альфис удалось лишь с помощью Андайн. Молчание длилось еще какое-то время, пока опечаленные монстры не стали разбредаться по домам. И лишь когда королевская чета вернулась во дворец, Азгор обнаружил, что барьер исчез и теперь Подземелье, наконец, свободно. Дримурр сразу же решил огласить об этом, чтобы хоть как-то развеять монстров, которые грустили по девушке, так внезапно покинувшей этот мир и всех, кто стал ей другом.