— Прошу… — чуть громче простонала она, не в силах противостоять или вырваться, но все же не сопротивляясь.
— Ты просишь о пощаде, дорогая? — с соблазнительной улыбкой и наивно спросил Меттатон, делая паузу, что позволило девушке чуть отдышаться и сказать внятнее.
— Я умоляю о ней, — уже чуть громче и увереннее ответила Ханна, глядя в ярко горящие глаза робота.
— Даровать тебе пощаду после столь сокрушительного проигрыша на моей премьере в прошлый раз? — продолжил он, не унимая улыбки. — Или простить тебе твою последнюю феерию у барьера? О нет, дорогая, я не позволю себе такой щедрости, я слишком долго ждал реванша!
— Молю, остановись! — улыбнулась широко девушка, пытаясь выглядеть драматично. — Если это не прекратиться — я сгорю заживо. Для меня это еще слишком, я впервые за все время так вспыхнула. Умоляю, пощади меня…
— Ну что же, так и быть, моя дорогая, — снисходительно сказал робот, нежно целуя кончик носа девушки, — я дарую тебе пощаду, но не надейся, что моя снисходительность длительна. Я могу в любой момент передумать.
Он чуть отпрянул назад, но все так же находясь над девушкой, пристально посмотрел в ее голубые глаза. Ханна улыбалась, все еще пытаясь восстановить дыхание.
— Мне до сих пор не верится, что я чувствую тебя снова, — сказал он, все так же пристально глядя ей в глаза, но улыбка его стала слабее, — твое тепло. Смотрю в эти безумно голубые глаза, вижу эту улыбку… после того, как меня ударил ток, разряд, равносильный смертельному… как из рук выпорхнули искорки, капельки света, а потом рассеялись в воздухе… Мои ощущения отличаются от твоих, но, вспоминая все это, по телу пробегает какой-то заряд, один из тех, которые мне не нравятся. Но ты здесь, и это не испорченный файл или ошибка. Ты… как это можно объяснить? Ты, действительно одна из них? Тех, кто обладали невероятной мощью. Ты бессмертна?
— Вовсе нет, — приподнялась немного девушка, а после присела на траве рядом с роботом, — я смертная, и даже более уязвима, чем ты думаешь. И я спустилась вовсе не с поверхности, а пришла из иного мира, поэтому я была такой странной поначалу, ведь я не знала ваших миров, когда здесь оказалась. В прошлый раз по Подземелью путешествовала не совсем я, это немножко сложно объяснить, но я попробую.
— Это звучит невероятно, дорогая, — Меттатон с интересом посмотрел на нее и удобно присел рядом на траве, — но разве это возможно?
— Более чем, — ответила Ханна, — и сейчас перед тобой я — настоящая. Если бы я оказалась здесь именно такой в прошлый раз, я бы не продержалась долго. Дело в том, что у меня от рождения очень редкий магический дар. Моя родная мать упокоилась слишком рано, когда я была еще очень маленькой, и меня удочерила другая семья, но о тех способностях, что я унаследовала, мне могла рассказать лишь мама, или кто-то, кто владел такой же силой, поэтому меня не могли научить тому, что во мне есть. Но мои родители приложили ни мало усилий, чтобы обучать меня. Они заботились и любили меня. К сожалению, постигать и учиться волшебству у меня до сих пор выходит очень плохо. С этим и связаны все мои проблемы. То, что со мной произошло в прошлый раз, я называю это тенью. Я действительно путешественница по мирам. Я увязалась за своим старшим братом, и переходила ни раз из одного мира в другой. Я вынуждена это делать, чтобы учиться, учиться контролировать свое волшебство, учиться чему-то новому и просто помогать брату. Ведь после того, как война отобрала у нас родной дом и родителей, нам жилось не слишком то роскошно.
— Ох, мне очень жаль, дорогая, — сочувственно сказал Меттатон, все так же глядя на девушку, — но я так до сих пор ничего не могу понять. Как же так все вышло?
— Последнее наше путешествие с братом выдалось для меня довольно тяжелым, — продолжила Ханна, — я очень устала в дороге тогда, невыносимо. Когда мы проходили с братом через портал — это двери между мирами, меня… как бы это сказать, разделило пополам. Такое уже случалось, и это и есть мой редкий дар — путешествие по мирам, но не в том смысле, в каком это звучало до этого. Я создала некую оболочку, которую я и называю тенью. Мое тело осталось с Ардаром — так зовут моего брата, а мое сознание или душа, они попали сюда, в этой оболочке. Она довольно реальна, и становилась более сильной с каждым шагом. Но я никогда не знала, как это можно обуздать, прекратить, вернуться, проснуться или очнуться. Такое уже случалось, и каждый раз доставляло мне и брату не мало проблем. В этот раз произошло то же самое, но я была так растеряна, что не поняла сначала, что произошло. Я осознала, что я на самом деле, лишь когда оказалась у барьера, и мне стало до жути страшно. Страшно оттого, что я поняла, ведь пока я бродила по Подземелью, я многое осознала о том, что именно здесь произошло, привязалась к этому миру, к его проблемам, к тем, кто здесь был. Я все это время искала ответ, как попасть домой к брату, и под конец отчаялась, понимая, что не могу найти его. А, узнав всю историю подземного мира в деталях, мне стало жаль монстров, и я решила, что попытаюсь освободить всех, ведь все время мне твердили, что моя душа последнее, что необходимо для того, чтобы разрушить барьер. Я была готова пожертвовать ею ради всех, но когда я поняла, что это всего лишь тень, я испугалась. Испугалась, что этот мир может погибнуть, пробыв в заточении еще какое-то время. А когда появилась та девочка, что жила здесь однажды, я и вовсе замерла. К тому моменту моя оболочка была уже пуста, ведь я отдала всю ее силу юному Дримурру. Это очень сложная магия, но я решила сделать хотя бы что-то для тех, кому было совсем грустно. Я поняла уже тогда, что я у конца, а когда увидела, что внутри того злобного цветка томится душа, то решила попытаться спасти ее. Отдав всю силу своей тени, мне удалось с помощью той души воссоздать тело. Это произошло примерно так же, как создавалась сама тень. После этого я уже была почти призраком в хрупком пустом сосуде, который мог в любой момент треснуть от удара и разлететься на мелкие осколки. Так и произошло, когда Чара попыталась овладеть оболочкой. У ее души ничего не вышло, ведь это не было настоящим телом, всего лишь тонкий изношенный футляр, который не выдержал. После я смогла очнуться дома, и мое путешествие закончилось. Но оно не было сном…
— Это чем-то напоминает мою историю, дорогая, — сказал Меттатон, слегка задумавшись, — ты ведь, наверное, знаешь, что я призрак. Роботы ведь не бывают живыми, верно? Альфис создала для меня тело, и я овладел им. Ты создаешь для себя тела, как это сделала для меня Альфис.
— Да, это очень похоже, — улыбнулась девушка, — но, это получается случайно, и в этот момент настоящая я впадаю в некое подобие комы. И эта тень, она не просто вещь — это определенная сила. Все это так сложно, труднее всего обуздать все это. Я всегда была такой слабой, у меня всегда все не получалось — и это самое страшное…
— Это ложь, дорогая! — немного возмущенно ответил робот. — Ты освободила целый мир, спасла его от ужасной беды, ты вернулась сюда снова. О нет, Ханна, ты сильнее, чем думаешь. Я не считаю, что ты чем-то отличаешься от своей тени, ты продемонстрировала это еще в первый раз, когда была здесь, ты раскрыла всю свою мощь, ты показала всем, какая ты. Разве это признак слабости?
— Я не знаю, как я вернулась, — сказала девушка, глядя на Меттатона, — я никогда не умела открывать эти двери — создавать порталы. После того, как я возвратилась домой, я пыталась практиковать волшебство, но именно этого я никогда не умела делать. Такой магией владеет только мой брат. Все это время мне было весьма грустно, я очень хотела вернуться, я невыносимо хотела увидеть тебя… Я не знаю, как я их открыла, и они вели именно в Подземелье…
— Ох, — робот искренне был тронут до глубины души, когда девушка сказала эти слова, — любовь моя, теперь я не побоюсь сказать этого.
— Я влюбилась, — немного растерянно сказала девушка, опуская глаза, — впервые в жизни… И, от этого, все это сильнее…
Меттатон властно поднял своим указательным пальцем подбородок девушки, чтобы ее взгляд устремился на него. Он нежно улыбнулся и негромко сказал:
— Можешь не бояться этого, любовь моя, ведь это чувство взаимно. Если бы это было иначе, Альфис не нужно было бы запечатывать мою память. Она лишь хотела скрыть мою боль, дорогая. Пускай они говорят, что хотят, но я тоже способен чувствовать, и это искренне.
Меттатон поднялся с земли и подал Ханне руку.
— Если ты боишься сгореть, любовь моя, — сказал он, с легкой улыбкой глядя на девушку, — тогда потанцуй со мной. Это более чем романтично и чувственно. У тебя такое красивое платье, что я не могу сдержаться…
Ханна поднялась на ноги. Робот нежно обнял ее одной рукой за талию, и они медленно закружились в легком вальсе. В голове все так же слышались отзвуки колыбельной, а каждый шаг по мягкой траве босыми ногами и каждый взгляд на возлюбленного заставлял ее чувствовать нечто такое, от чего ей казалось, что она не ступает по земле, а порхает по воздуху. Эти мгновения заставили девушку забыть обо всех проблемах, именно сейчас она была счастлива, по-настоящему, когда Меттатон держал ее руку и кружился вместе с ней в этом спокойном и романтическом танце. Через какое-то время они лежали вместе в зарослях камыша у воды и смотрели на потолок, в котором по-прежнему сияли маленькие сверкающие кристаллы.