— Да все никак невеста не находится. Какая ж согласится со мной жить!
— Я бы согласилась, будь помоложе, — хихикнула Алевтина Васильевна. — Ты же парень домовитый, с руками. Не пьешь, не куришь, нигде не загуляешь — за таким воистину что за каменной стеной.
— Да что вы преувеличиваете, — отмахнулся Ольгерд. — Не такой я. Да и, что куда важнее, я вообще бесперспективен: у меня ничего нет. Совсем ничего.
— Глупости! — старушка даже топнула ногой, рассердившись. — Глупости. Все у тебя есть. Жены только нет.
— Успеется, — вздохнул мужчина, поняв, что просто так не отделается. — Женюсь еще.
— Вот это уже другой разговор, — одобрила Алевтина Васильевна. Вдруг ее взгляд упал на часы и она всполошилась: — Ой, что же это я все у тебя сижу! Поздно-то как… Прости старуху неразумную, заболталась, — покачала она головой.
— Ну что вы, с вами всегда приятно поговорить, — заметил Ольгерд.
— А вовремя лечь спать тоже приятно, — улыбнулась старушка. — Все, Олежек, пойду. Доброй ночи.
— Спите спокойно, — рефлекторно отозвался Ольгерд.
Лишь когда дверь с негромким стуком закрылась, он понял, что же он сказал. Кружка выпала из его рук.
А волчица где-то на грани сознания плотоядно облизнулась.
Ночь, подкравшись на мягких лапах, укутала город в свой черный плащ.
Ольгерд проснулся резко, вырвался из объятий сна. Открыл глаза и стал наблюдать за бликами от уличного фонаря на потолке. Потянулся и заложил руки за голову, глубоко вздохнул. Ложась несколько часов назад, он даже не позаботился раздеться или застелить диван.
Сейчас все дневные переживания казались чем-то призрачным, нереальным. Они отодвинулись на задний план. Зато в полный рост встал другой факт — он смог дозваться до нее, смог поговорить. Это могло значить, что когда-нибудь самое сильное его желание осуществится и он снова…
Волна животного ужаса неожиданно накрыла его с головой. Страх принес с собой боль, которая заставила Ольгерда, застонав, упасть на пол, сворачиваясь в позу эмбриона.
Волчица была здесь, в его дворе. Она обошла качели, тщательно принюхиваясь, потом ее внимание привлекла скамейка. Однако вскоре ей надоело строить из себя ищейку и она решительно направилась к дому. Потянула носом, останавливаясь у подъезда.
Ольгерд знал, зачем она пришла. Он снова ошибся, указав волчице ее будущую жертву. Собирая волю в кулак и превозмогая боль, он пополз в сторону двери. По миллиметру, не обращая внимание на то, что у него темнело в глазах от напряжения, он двигался вперед. Он должен был спасти.
Серая хищница пробежала вдоль дома, выискивая нужное ей окно. Нашла, прислушалась, приподнимая ухо — спит ли одинокая обитательница квартиры, будет ли визит достаточно неожиданным.
Цель была слишком далеко. Ольгерд отчаянно опаздывал, никак не успевал. Если бы не боль… Но его волчица, в отличие от него, была предусмотрительна. Она никогда и ничего не забывала и намеренно вывела его из игры. То есть, ей казалось, что вывела. Он еще надеялся, что сможет…
Звон разбитого стекла пронзил ночную тишину. Завыла собака.
Алевтина Васильевна спала на своей жесткой кушетке, укрытая теплым пуховым одеялом. Шум разбудил ее, и она села на кровати, тревожно оглядываясь. Волчица, стоящая на подоконнике, завиляла хвостом.
— Откуда ты, пес? Зачем ко мне? — недоуменно спросила старушка, еще не осознавая, что же происходит.
Особо сильный спазм заставил Ольгерда замереть на месте. Он тяжело дышал, по щекам текли слезы. Перед внутренним взором стоял образ всегда улыбающейся старушки, он снова слышал ее слова: «Что же мне сделается-то?»
Волчица спрыгнула в комнату и стала не спеша приближаться к Алевтине Васильевне, которая все старалась отодвинуться подальше, пока не уперлась спиной в стену. Волчица знала, что Ольгерд смотрит на происходящее ее глазами, и всячески тянула время. Ей хотелось, чтобы урок был усвоен накрепко.
— Не делай этого! — хотел Ольгерд крикнуть, но смог лишь прохрипеть.
Боль накатывала волнами, дразнясь. Каждый «отлив» мужчина старался использовать по максимуму, рывками продвигаясь вперед. Он понимал, как жалок, но лишь одна мысль пульсировала в его голове: «Спасти. Любой ценой».
— Уходи, песик, — попросила Алевтина Васильевна. Судя по ее бледности, она уже не сомневалась в том, что перед ней не добрая уличная собачка из тех, что она часто подкармливала, а зверь куда хуже.
Волчица рыкнула. Ей не нравилось, когда ее называли «песиком».
«Жизнь надо любить», — сказала старушка. И она любила жизнь, и более других была ее достойна. Волчица не имела права забирать то, что ей не принадлежало!
Неимоверным усилием Ольгерд вытолкнул свое тело вперед и оказался в прихожей.
Волчица наклонила голову, исподлобья разглядывая ту, которую сегодня выбрала своей жертвой. Старушка все еще держалась, не падала с посиневшими губами — ее здоровье действительно было завидным. Она, конечно, боялась, но не так, как другие до нее. Волчица одобряла это.
Точечный удар боли — и взорвавшийся в голове фейерверк пригвоздил Ольгерда к полу. Он до крови прикусил губу, он сдирал ногти, царапая пол, но остановить волчицу не мог.
Последний раз вильнув хвостом, волчица прыгнула. Алевтина Васильевна вскинула руку, словно надеясь защититься, ее зрачки расширились от ужаса.
Поймав зубами запястье, хищница дернулась назад, разрывая мягкие податливые ткани. Старушка закричала.
Закричал и Ольгерд. Зарычал, застонал, проклиная все и вся.
Следующим ударом волчица вырвала горло. Кровь плеснула на одеяло.
Уходить волчица не спешила. Она хотела, чтобы Ольгерд как следует рассмотрел место казни.
— Ненавижу, — прошипел тот. — Я ненавижу тебя, тварь!
В его голове женский голос отчетливо произнес «Лжешь».
Наконец, сделав последний «круг почета» по комнате, волчица выпрыгнула в окно. Она сделала свое дело и теперь могла с чистой совестью возвращаться к своим дорогим волчатам, которые наверняка уже соскучились по материнскому теплу.
Ольгерд плакал, уткнувшись лицом в пол. Физическая боль, нагнанная волчицей, отступала, но сердце начинало ныть все сильнее. Он оказался слабым, он не смог защитить… Алевтина Васильевна ошиблась в нем, он подвел ее, подвел, обрекая на смерть…
Где-то взвыли сирены «Скорой». Но она, конечно, ехала не сюда.
Ася долго звонила, но никто не спешил открывать. Тогда, отчаявшись, она толкнула дверь. Та оказалась не заперта…
Всю ночь она металась в бреду, не дав спать и матери, которая вынуждена была дежурить у постели внезапно занемогшей дочери. Она сказала, что Ася во сне выкрикивала одно и то же имя — «Ольгерд».
И вот, стоя на пороге и глядя на свернувшееся у ее ног тело, Ася поняла, что это значило.
— Ольгерд! — всхлипнула она, падая на колени.
Тот слабо застонал и пошевелился.
— Ольгерд, Ольгерд! — шептала Ася, обнимая его и пытаясь поднять.
— Вызови… «Скорую», — с трудом пробормотал он.
— Что? Что с тобой? Что-то серьезное?! — совершенно ничего не соображая, запаниковала девушка.
— Не… Не со мной. Старушка с первого этажа… Третья квартира. Она мертва, — объяснил Ольгерд.
Ася зажала себе рот, чтобы не закричать. Ольгерд наконец поднял голову и посмотрел на нее абсолютно черными глазами.
— Волчица. Она приходила, — сказал он и обмяк, теряя сознание.
Ася разрыдалась.
========== Глава 5 ==========
Где же вы, где, светлые ангелы?
Я один здесь, словно в плену,