Нырнув слишком глубоко, он видел ее глазами. Нет, ему показали. Убийство ни в чем не виноватой старушки, разве что только слишком смелой — она говорила с ним, она шутила, она считала его своим внуком… Наверное, она его даже любила. За что и была наказана.
А потом наступил провал. Она ушла, она перестала быть его глазами, а он не успел на поверхность. Не выбрался…
Таким, видимо, и застала его Ася — беспомощным, больным, без сознания. Но сколько времени прошло? Сколько он тонул?
Ответа не было. Ольгерд старался подсчитать, по внутренним ощущениям выяснить, какой день… Не получалось.
Ася заворочалась и потянула на себя одеяло, смешно его обнимая, словно плюшевого мишку. Все-таки она была ребенком, хоть и видела порой то, что простым смертным заказано увидеть. Девочка-инопланетянка, девочка-ясновидящая. Вряд ли она могла заглядывать в будущее — иначе она бы не позволила ему утонуть, зато прошлое было для нее раскрытой книгой. Ольгерд надеялся, что сама Ася этого еще не осознает, не умеет пользоваться своим даром. Потому что в противном случае она могла бы узнать много лишнего, запретного, слишком личного…
В чем-то Ася даже была на нее похожа…
Нет, что за бред! Ольгерд сердито оборвал свои мысли, перебрался через спящую девушку, умудрившись ее все-таки не потревожить. Он был зол сам на себя за глупость, пришедшую ему в голову. Какое сходство?! Да, обе они не такие, как все — но на этом все и заканчивается. Да и вообще, говорят, все люди — индивидуальности…
Он нашел в шкафу чистую футболку. Вторые джинсы валялись где-то, ожидая стирки, поэтому ему пришлось смириться с теми, что были на нем.
Ольгерд долго стоял под упругими струями душа. Казалось бы, спальный район, картонные стены, хлипкие двери… А ванная была хорошей, напор воды никогда не ослабевал. То ли чудо, то ли все жильцы были настолько чистоплотны, что достали местных управленцев, и те предоставили им такое благо, как горячая вода круглый год.
Было немножко страшно. На самом деле, Ольгерд не настолько любил мыться, его не посещали исключительно гениальные мысли, навеянные определенным течением воды, в конце концов, он твердо был уверен, что существуют вещи куда интереснее. Но в этот раз он застрял в ванной, потому что боялся возвращаться в комнату. Боялся увидеть Асю в его постели, вспомнить ее прикосновения (неуверенные, между прочим — как он мог перепутать?! Не иначе как мозг отключился окончательно), ее запах, ее улыбку… Все-таки ей снилось что-то хорошее, она была не из тех, кто улыбается чужой смерти. Он хотел как следует обдумать то, что скажет ей. Как объяснить девушке, что не стоит прикасаться к мужчине? Что ему это неприятно. И при этом не обидеть нежное создание…
Будь у него побольше опыта в общении с противоположным полом, наверное, он справился бы быстрее. Но… Чего нет — того нет. Когда он вышел из душа, приглаживая мокрые волосы, Ася уже сидела на кровати, подобрав ноги. Она вся закуталась в одеяло, но ее одежды нигде не было видно — скорее всего, она поняла свою ошибку и оделась… Во всяком случае, Ольгерд очень на это рассчитывал.
Асю разбудил шум воды. С трудом разлепив глаза, она отругала себя за непредусмотрительность. Ей нельзя было засыпать! Она всего лишь хотела согреть Ольгерда, а потом уйти. Не совсем, а на кухню — приготовить что-нибудь поесть, ведь наверняка он очнется голодным… А вместо этого что получилось? Он обнаружил ее в своей постели! Замечательно!
Снова вспомнились слова Маши и задорный огонек в ее глазах. Она так и не перестала сомневаться в том, что Ольгерд для Аси просто друг. И сейчас девушка готова была признать правоту учительницы…
Иначе ничем не получалось объяснить то, что она стала согревать его своим телом. Она! Та, за кем прочно закрепилась репутация недоступной недотроги. Лицо Аси залила краска, когда она представила, что подумал Ольгерд, почувствовав, что к нему прижимается некое тело. А уж когда увидел, кому это тело принадлежит…
Ася зажмурилась. Ей было очень стыдно.
Она выбралась из-под одеяла, нашла свои джинсы прямо у дивана, быстро их натянула. В этот момент вода перестала шуметь.
Испугавшись неизвестно чего, она нырнула обратно в теплые объятия постели. И замерла, настороженно глядя на входной проем.
Мысленно она уговаривала себя, что все, что ей может сказать Ольгерд, будет абсолютно правильным и верным. Вот сейчас он будет отчитывать ее за плохое поведение — и она должна будет согласиться, ни с чем не спорить, извиниться. Несмотря на то, что где-то очень глубоко теплился огонек надежды, что Ольгерд не станет этого делать, что он ей улыбнется, подойдет ближе, обнимет… Асе очень хотелось почувствовать вкус его губ. Хотя вряд ли бы она в этом призналась даже под пытками.
Ольгерд вошел и тоже замер. С его мокрых волос падали капли, оставляя пятна на светло-бежевой футболке. Он выглядел очаровательно-растерянным, словно не ожидал, что Ася проснется. Или что она все еще останется в его кровати… В его квартире.
В голове девушки мысли устроили лихорадочную гонку. Одни приказывали немедленно бежать, бежать на улицу, подальше отсюда, чтобы не видеть этих темных глаз и не терпеть унижения; другие предлагали немедленно броситься мужчине на шею, обнять его, рассказать о… Неважно о чем, просто рассказать, шептать, сбиваясь, начиная заново одно и то же предложение несколько раз, повторяясь, перебивая саму себя. Третьи насмешливо указывали на то, что стоит знать свое место и слушаться старших.
Ася нервно сжала одеяло и, широко открыв глаза, ждала окончательного приговора.
Весь вид Аси говорил, нет, кричал о том, что она напугана собственным поступком не меньше Ольгерда.
Тот облегченно выдохнул. Значит, не придется долго и нудно объяснять, что именно его не устроило. Он действительно не надеялся, что, если бы в этом все-таки была необходимость, они смогли бы обойтись без ссоры. Он прекрасно видел, что Ася — девушка весьма упрямая. Она будет спорить до хрипоты, даже если не права, просто потому, что ей покажется недостойным сдаваться. Ее не остановит даже ее внутреннее согласие со всеми предложенными положениями.
Однако бесконечно стоять, молчать и смотреть друг на друга все же было нельзя; уже пора было хоть что-то сказать, завязать разговор, а там оно и само выльется во все, что нужно. Но Ольгерд, хоть и готовился, все равно не мог сообразить, с чего надо начать.
— Ты… Ты хорошо себя чувствуешь? — вдруг спросила Ася. — Ничего не болит?
Ольгерд вздрогнул и с недоумением уставился на нее.
Девушка словно со стороны слышала свой голос, задающий такой банальный вопрос. Только что она думала, что молча пялиться друг на друга — невежливо, и вот она, реакция, быстрее, чем разум успел осмыслить все варианты развития событий.
Спросила. И внутренне вся сжалась, отчаянно боясь резкого ответа в стиле «Что ты там себе возомнила, деточка?»
Ольгерд продолжал молчать, но выглядел несколько… удивленным. Его поразила забота о нем? О его здоровье? Но ведь это вполне естественно — спрашивать о самочувствии после того, в каком состоянии он был обнаружен утром. Он этого не понимает? Неужели для него это… ново?
Ася неожиданно ощутила безграничную жалость к этому мужчине. Он был весь такой потерянный, словно действительно никогда никто о нем не заботился. Что он говорил о своих родителях — они в другом городе? Видимо, что-то случилось, раз сын уехал сюда… Будь город покрупнее, можно было бы представить, что он переехал в поисках работы. Это же место подобную возможность исключало. Он поссорился со своими родителями? А, может, они никогда и не любили его? Неблагополучная семья… А девушки? Ольгерд красив, да, но была ли в его жизни хоть одна, что по-настоящему его любила?..