Бульдозер, накренившись, уже выходит на вираж.
— Эх, опоздал, — досадует Димка.
А бульдозер уже гонит перед собою вал щебенки, надсадно, с остервенением ревет мотор. Когда вал прессуется в стенку, бульдозер откусывает его ножом и сваливает под откос. Камень, высекая искры, падает с грохотом. Бульдозер, вихляя задом, снова зарезается и продвигается вперед, оставляя за собой узкую спираль дороги. Машина барахтается высоко над головой. «Только бы на оползень не напоролся», — подумал Димка, и в ту же минуту бульдозер лязгнул гусеницами, цепляясь за камни. Сыпун, напирая, подхватил и увлек его за собой… Перед Димкиными глазами взметнулся столб пыли, и даже показалось, что обдало взрывной волной. В несколько прыжков он уже стоял у машины.
— С-с мягкой посадкой вас, — заикаясь, сказал высунувшийся из кабины Талип.
— Где бульдозерист?! — рявкнул Димка.
— Бульдозерыст нету, я бульдозерыст…
— Ну, вот теперь-то ты схлопочешь, друг!
— Сыпун, шайтан…
А сыпун-то и спас Талипа — бульдозер вошел в щебень, словно в перину.
— Ну, теперь поработаем лопатами — откапывать бульдозер надо, как ты, дорогой товарищ, на это смотришь? — передразнивает Димка Талипа.
— Бери больше — кидай дальше, товарищ брыгадыр, — отвечает Талип.
Парни присели на оплывшие мхом серые колени валунов, закурили.
Лето на Севере, короткое и яркое, как вспышка. Сверкнуло и потухло. И вот уже тащатся по самой земле набрякшие черные тучи, давят мохнатой серостью реку. А утром глянешь — белым-бело: и вершины, и склоны до половины горы, до того места, где отчеркнули свое присутствие стланики, — все в первом снеге. А стланики еще смелее зеленеют и топорщатся. И будет так, пока не ударят настоящие холода, и потом стланики уже не сдюжат, распластают ветки по земле, и под снегом не увидишь их — будто и не было.
И только загадочными иероглифами будут стоять под самым небом две опоры высоковольтной линии. И если не знаешь, то ни за что не догадаешься, как они туда попали. А гольцы за ними еще круче, еще выше взметнулись.
Вот и опять думай, как дальше ставить опоры, жить как…
Испытание на зрелость
В ночь на шестое января ртутный столбик упал ниже нуля на пятьдесят пять градусов. Ураганной силы ветер высушил, выморозил до два речки. Такое произошло и с речкой Анманвычан, водой которой питался поселок гидростроителей. Лишь в русле Колымы под толстым слоем льда была живая вода. Требовалось немедленно переключиться на забор воды отсюда. Несколько часов — и врезка готова.
Струя поднялась по подготовленному заранее трубопроводу, но резкое понижение температуры в первую же ночь разморозило трубы единственной магистрали полностью. Один за другим потухли два котла. Оставшиеся «в живых» на голодном пайке поддерживала водовозка. Радиаторы в домах трещали и лопались. Дом за домом отключались общежития.
На экстренном совещании — одно предложение: поднять весь коллектив на борьбу с аварией. С этого момента Юрьев — бригадир; начальники СМУ, управления механизации, главный механик — звеньевые; остальные, все без исключения — рядовые бойцы.
Силуэт поселка в мутной непроглядной дымке. С высокой трубы над котельной черный дым косо падает к земле и бурлит, смешиваясь с колючей поземкой, затопляя Колыму и ее берега в прибрежные гольцы. Со всех сторон по заснеженной мари, словно ручейки, мутнеют фигурки людей. Они сливаются в один поток, в он стекает к реке, где берет начало водовод.
Юрьев дает задания, распределяет силы. Вспыхивают вначале одиночные костры, через некоторое время от самой реки тянется километровая лента огня до котельной.
Люди работают в масках, обмотавшись до глаз шарфами, никого не узнать — разве только по голосу, и то не всегда — голоса уже охрипшие. Осип Владимирович без маски, его искать не надо, он, кажется, сразу всюду.
Тягачи, тыкаясь подслеповатыми фарами, волокут сварочные аппараты, бочки с соляркой, трубы. Все привезенное — нарасхват.
Главный механик, прикрывшись от ветра задубенелой рукавицей, сообщает, будто по секрету — температура падает, вот-вот шестьдесят… Но Юрьев его не слушает.
— Ты лучше проверяй, вырезай отогретые участки трубы и стыкуй рядом, понял? — стараясь пересилить ветер, кричит он в ответ.
Механик кивает головой и растворяется в темноте.
Вдоль трубопровода кишит развороченный муравейник: таскают дрова, солярку ведрами, разгребают снег, подносят куски труб. Всюду огоньки сварки. И так уже сутки — греют, режут, варят. Подвезли утеплитель.