— Что-то кран барахлит опять, пошлите-ка слесаря.
Беру ключ, Андрей Егорович уже на пороге в пижаме. Дверь придерживает. Похожу, покручу краники, постучу по трубам, в колодец загляну для вида.
— Все, — скажу, — в порядке. Клапан запал.
— Вечно у вас западает, — ворчит его жена.
— Вот назначу тебя директором подсобных предприятий, посмотрим, как у тебя не будет западать, — вступается за меня Андрей Егорович и идет проводить. Выйдем в коридорчик, он прикроет дверь да еще для верности шваброй подопрет. Я уже знаю: крышку от сундука поддерживаю, пока он достает бутылку и закуски. Потом уж присядем тут же на этот окованный сундук (вот он, этот сундук, и сейчас стоит, как тогда стоял). Как только забулькает в стакане, жена его в дверь стучит: «Это вы что там надумали, откройте сейчас же…»
— Лучше не открывать, Антошка, — скажет Андрей Егорович. — Ну, будем, чтобы клапан не западал… Ты, старуха, сиди смирно. Вот же как получается: областное начальство не пьет, с подчиненными не рекомендуется, да я и сам не охотник. А вот с соседом — другое дело. Ну вот и давай выпьем по сотке. — Андрей Егорович наливал и, продолжал: — Моя старуха как опара: поначалу вспучится, а укиснет — осядет, перебродить ей надо.
Другой раз и Анастасия Федоровна с нами: «Ох, — скажет, — не легкая должность быть женой начальника». И начнутся рассказы о комсомоле, теплушках тридцатых годов…
— Вот я и спрашиваю, — скажет Андрей Егорович и сам ответит: — Если ты приобщился к гидростроению, то уж по гроб жизни профессии не изменяй. И служи не лицу, а идее, обществу. Это самый верный компас. Наша профессия самая беспокойная. Ты, Антошка, учти — человеку нужна активная деятельность до самого его последнего часа, вздоха…
Дождь перестал. Над землей курчавился дымок, отрывался и таял. Земля и деревья набухали. Перебрала влаги и отяжелела желтая трава: развалилась, обнажая стебли, белые у основания.
Я вспомнил наказ Андрея, но не стал супничать, а вслед за Андреем, как договорились, к ребятам в Нахаловку. По колее стекала мутная вода. Нахаловка жила своей торопливой, неуемной жизнью. С подветренной стороны горы один к другому жались домишки, вытягиваясь в длинную, как кишка, улицу.
Ближе к ручью увидел я начатый балок. Талип тесал бревно.
— Здорово!
— Здорово!
— Никак, жениться собрался? Стройку грабишь, растаскиваешь материал.
Славка услышал, выглянул из-за сруба.
— Привет!
Подошел Димка. Штаны на ходу поправляет.
— Что, Димка, не держатся после Ромашкиной планерки?
— Да не Ромашкина планерка, а Димкина — так дело обернулось, — комментирует Славка.
Садимся рядышком на бревно, закуриваем.
— Что это вы надумали? Какой-то балок приплюснутый…
— Храм любви строим, дед, — ответил Димка.
— Материал мало, почти совсем нет, — жалуется Талип.
— Нахалы!
— Зачем же так — веление жизни, — и Димка берется за топор. — Говоришь, обворовываем государство? А, можно сказать, — для его же пользы.
— Ну, ну, Дмитрий, первый раз слышу такую теорию. Если все будем тащить…
— Наше государство, ого-го, богатое, — вставляет Славка.
— Ну и что?
— А вот что. За полторы сотни государство получает готовую рабочую силу, с добротным семейным устоем, так? Но обратная сторона медали!..
— Понятно, если подходить из местных принципов. Но, позвольте, приняли нас на работу — вручите ключ, хотя бы от комнаты. А только и живешь надеждой.
— Надежда всегда с нами, если она не женщина — но к женщине мы еще вернемся, а лучше бы она к нам.
— Если бы давали квартиры строго по очереди, — сказал Славка.
— Чего захотел, это невозможно, — возразил Димка, — начальнику стройки виднее, кто ему сегодня нужнее. Без врача, бухгалтера, кассира, продавца и т. д. и т. п., а также начальника колонны, управлений, участков не обойдешься.
— Значит, очередь по боку?
— Бывает и так.
— Но разве это дело — строить балки? Надо ли за это держаться?
— Ни черта, дед, за них держаться не надо, — утверждает Димка. — Вот и начальник стройки грозился столкнуть балки бульдозером. Погрозился, и не столкнул. Нечего взамен дать, а жизнь не стоит на месте. А для себя и своих сотрудников на другой стороне поселка отгрохали коттеджи. Скажешь, сравнил рабочего с начальником? А может, и надо сравнивать, ведь в одной упряжке тянем лямку — строим…
Наш разговор перебивает Андрей.
— Р-рота, — берет он под козырек.