Выбрать главу

— Смотрите, мужики, — предупредил нас рыбак, он жил тут же на берегу, в избушке, — проломите лед, попадете на откорм моим налимам. Жуткое дело… Вот был случай. Видите, где сейчас железный мост, лет тридцать тому назад стоял деревянный. И вот однажды, во время ледохода, настолько поднялась вода, что того и гляди мост унесет. А мост сорвать — одна без другой части Колымы не могут быть никак. Так вот, в то самое время подъехал начальник Дальстроя. А вода уже переливалась через настил. Машин собралось видимо-невидимо, что с той, что с другой стороны, а на мост сунуться боятся. Мост трясет как в лихорадке. А чем удержишь такую беду. Начальник велит шоферам машины загонять на мост. А кому жить надоело — никому. Шофера жмутся, мнутся. Тогда он сам подбегает к машине, выгоняет из кабины шофера, сам за руль и на мост. Только брызги веером из-под колес. Загнал машину на середину моста — остановился. Тут и другие осмелели и надвинулись машинами с обеих сторон. Пригрузили мост. Тогда начальник велит всем шоферам машины оставить, а самим на берег чесать. Сам целые сутки простоял по колено в воде. Удержал мост. Ушел, когда вода на спад пошла, на убыль. Всякое было. Было всякое. А вы-то свою оказию на мост не запихаете, не влезет. Куда такую дуру?

— По льду пойдем.

— По льду. Поглядим, поглядим. Тут как раз улово, тридцать саженей глубины будет…

Василий достает из нагрудного кармана документы и подает мне.

— Это на всякий случай.

— Постой. Возьмем «Колымагу» на длинные тросы с интервалом. Двух зайцев убьем, распределим нагрузку на лед, а в случае проломит лед, останется на тросу…

Два «Стратега» становятся головными для подстраховки.

— Ну, ребята, на полную силу жать, Василий Андреевич…

— Ясно, неужто, дед… не понимаем. — И Василий меня дедом кличет.

Сцепка уже готова. «Колымагу» подтянули на самый край берега. Дверки «Стратегов» приоткрыты: парни выглядывают, ждут команды. Шапку в воздух, пять пальцев вверх — рывок, пятую скорость — и «Колымага» на льду, треск, будто глубинная бомба разорвалась. Из прорубей выплеснулась вода, застонала река, а «Колымага» уже катит к фарватеру, лед трещит, словно ситец рвется… Ребята все газу поддают, и вот уже тягачи взметнулись на берег и с ходу выдернули тяжеловес.

— Ну вот.

— С тебя, дед, полагается! — растопыривает Славка большой палец и мизинец.

— Другой бы спорил — полагается так полагается…

Черная полоса воды перечеркнула Колыму. Лед, словно огромное животное, поднимается, дышит, выравнивается. Вода стекает в проруби, оголяя дорогу. Василий, опустив стекло, высунувшись, сушит пот.

— Что с тобой, Василий?

— Да так, что-то с маховиком, заело. — Он показывает на грудь.

— Славка, подмени…

Василий Андреевич не возражает…

Колымский котлован

На створ — Малую землю — по списку значилось человек тридцать. Соревновалось же — за право вбить первый кол на основных сооружениях, три тысячи.

Славка в списки не попал.

— Может быть, пропустили, дед?

— Почему пропустили, просто достойнее есть.

— А я спорю, — не обижался Славка, — наш комбат говаривал: воюют все, ордена не всем дают. Всем давать — не успеешь штамповать. Охота туда. Поговорил бы ты с начальством, скажи — в подсобное производство временно его — вот и пропустили.

— И я, дед, с тобой. Хочу поглядеть на исторический момент, — Андрей тоже канючит.

— А у тебя экзамены на носу…

— Слушай, дед, вот у нас на Диксоне… — заходит с другого боку Славка.

— Да ладно вам, — не выдерживаю я, — поговорю.

Да не одни они рвутся, весь поселок бурлит. Первый «десант» выбрасывают на правый берег. А вертолета до сих пор все нет. Шея уже устала, и глазам больно смотреть в небо. Солнце стояло над головой, и белым огнем полыхал на склонах сопок снег и исходил синей дымкой над вершинами низкорослых лиственниц. Там дымок настаивался и длинными космами тянулся к середине гор, к самым вершинам гольцов и доставал горизонт, тогда казалось, что дух из земли уходит в небо. Внизу гудел комар.

Мы с Андрейкой решили пройти к пристани — узнать, из-за чего задержка катера. Шли по пыльной маслянистой дороге. Ее заездили еще с зимы, и теперь она отдыхала, обрякнув дорожной неспокойной пылью. Пыль лежала в глубокой колее сизо-серая, рыхло-ноздреватая, а у обочины ее плотную кору проткнула острая зеленая трава.