Выбрать главу

Попал он сюда за аварию. Вдребезги разбил грузовик. А сам — без единой царапинки остался. Повезло человеку. И срок у него к концу подходит. Хоть бы его судьба уберегла. Не ставила на нем колымскую горькую отметину.

«А вот этого шофера воры наказали», — махнул ладонью встречной машине Аслан. Тот водитель вцепился в свою посылку по-бульдожьи. Мать прислала домашнее сало. Мужик и попробовать не успел, как заявились фартовые. Хотели отнять. Да куда там? Так завизжал, зубами и кулаками отстоял свое сало. Хотя рожу в кровь отделали воры. Зато сало не сумели отнять. Он его в рубаху завернул и положил под подушку.

Кто-то в шутку попытался вытащить его из-под головы спящего. Тот тут же проснулся, вскочил. И не удержи его мужики, подрался бы не в шутку, хоть и глаза со сна не успел продрать.

Какие сытые сны виделись мужику, а тут — перебили…

Аслан дома никогда не ел сало. Свинину в рот не брал. Но Колыма заставила есть все подряд, ничем не брезгуя. И когда его угостили ломтем черного хлеба с салом, ел с такой жадностью, что за ушами пищало. Целый день в животе было тепло и сытно.

Посмотрела бы бабка — глазам не поверила бы, как тряслись пальцы и руки ее внука от голода, от жадности к еде. Ее он расходовал бережно, экономно.

Салом можно быстро и сытно наесться. Это Аслан понял сразу. А потому, хоть и тяжело было расставаться, променял пару вязанных бабкой шерстяных носков на кусок сала. Половина куска и теперь в «бардачке» лежит, завернутая в полотенце. В бараке не решился оставить, чтобы кто-нибудь не соблазнился. С собой взял. Вот кончится работа, сало за пазуху — и в столовую. С ним любая баланда во сто крат вкуснее.

Аслан пропустил еще одну машину. На водителя не смотрел. Сука… Только проштрафившаяся.

Этого, когда буксует в сугробе, никто не выручает. Не вытаскивает. Слышал Аслан, как под Новый год кончилась у него горючка. До зоны десяток километров оставался. Никто ему и полведра не дал. Все проезжали мимо, словно он прокаженный.

На одной трассе работали водители, на одной Колыме. С кем-то вместе, с другими — врозь.

Рассказывали в бараке, что этот сука многим горе причинил. А потому, когда попал на трассу, все водители только и ждали случая свести с ним счеты. За все и всех. Но тот по-серьезному ни разу пока не погорел.

Но не случайно следом за ним едет по трассе самосвал, за баранкой которого тихушник сидит. Вор, но не в законе. На кладбищах промышлял. Покойников обирал. Но то на воле. Колымских жмуров шмонать без толку. В карманах сплошной ветер. Но вот к суке этот водитель недаром приклеился. Пасет всякий вздох, каждую оплошку. И первым нанесет удар в спину. Для него это дело чести. По слову бугра иль по обычаю — ни на миг не оставит суку беспризорным.

Кто кого из них подстережет, о том первой узнает Колыма. Она всякому дарит свой шанс.

А вот и бригада Афиногена. Не все еще с гриппом справились. Но большинство уже на трассе. Аслан у них и разгрузиться должен.

Идейные показывают, где ссыпать гравий, предложили чаю. Но куда там? Надо за день четыре ходки сделать. Чтоб не хуже других, — торопится Аслан. Сыпанув груз на лаги, прямо с места включил скорость и выскочил на сверкающую укатанную трассу.

Порожняком куда как легче одолевать колымские версты.

Навстречу груженые машины торопятся. Те, что позже Аслана стали под погрузку. Теперь на каждом километре наверстывают опоздание.

Вот этот шофер — хмурый, худосочный, в облезлой замусоленной шапке недавно ворами был отмечен. В зоне суку побил. За то, что тот разговор работяг подслушивал в дверную щель.

Сграбастал водитель фискала в горсть и давай им грязь у двери вытирать. Потом пинка дал такого, что сука со страха чуть не влетел на крышу соседнего барака.

Шофера начальник зоны на три дня в шизо упек. А когда вышел, воры его от пуза накормили и красивую задастую бабу на груди выкололи. На память… Не всякому такая честь выпадала. А тут еще и сам бугор хвалил. Ведь выходя из шизо, на вопрос начальника зоны — осмыслил ли наказание, он буркнул: — Бил сучню и буду бить…

Его слова стали факелом для всех.

Аслан увидел впереди: какая-то машина едва не грохнулась с высоты в распадок. Чудом удержалась на горе. Дверь кабины со стороны водителя открыта настежь.

Аслан остановился. Мелькнула догадка. Наверное, тихушник суку загнать хотел. Да тот вовремя затормозил. Иначе…

Так и есть. Сука перед Асланом — чуть не на колени:

— Выручи, сзади зацепи, отбуксируй.

Аслан смерил его тяжелым взглядом:

— Я по твоей сучьей милости из бригады на керосинку загремел. Теперь пить просишь? Иди ты, знаешь куда? Не отбуксирую, подтолкну падлу. Чтоб ты век на Колыме куковал! — матерясь, отошел к своей машине и, сев в кабину, уехал, не оглянувшись.