— А я и не предполагал, что тебя это задевает, — удивился Упрямцев.
— Я с ними, в одной зоне, бараке. На одной трассе. Это ничуть не легче, чем на войне. Только пули заменяют мороз и сырость, адская усталость и хреновейшая жратва, которую скот не стал бы жевать. И это каждый день. Еще — непосильная работа. По четырнадцать, шестнадцать часов в день. Так тут не до имени. Выжить бы хоть как-то до воли. Такое не восполнить, не реабилитировать, не оправдать. Вы ошибаетесь, а расплачиваться нам. Пусть бы хоть один из тех, кто ошибался, хлебнул бы с нами из одной чаши, я посмотрел бы на него, без мундира и пенсии, — отвернулся в окно Аслан и ехал дальше молча.
Глава 3
Вечером, после работы, Аслан слушал разговоры мужиков барака. Но вдруг увидел фартового, вошедшего совсем неслышно. Он скользнул за нарами почти неприметно, подошел к Чинарю, шепнул ему что-то и исчез, словно привиделся.
Вскоре и водитель ушел. Аслану стало интересно, зачем понадобился фартовым шофер начальника зоны. Уж, конечно, не с добра вытащили его к себе.
Аслан знал, что фартовые сумели украсть из пекарни десяток буханок хлеба. И не голодали ни одного дня.
Новый начальник зоны не знал всего. А фартовым в зоне были известны все ходы и выходы, каждая лазейка. А потому и усиленная охрана не увидела, как сумели фартовые залезть в склад, унести три ящика тушенки, рыбные консервы и полугодовой запас чая. Все это было надежно спрятано в бараке.
В бетонном полу под шконкой выкопали яму. В нее сложили. И заложили так, что никто вовек бы не догадался о потайном складе.
Об этом Аслану рассказал Чинарь, которого в последнее время воры зауважали.
Они подкармливали мужика, давали вдоволь курева. Держались на равных, как с кентом. И Чинарь таким отношением очень дорожил.
Все в зоне недолюбливали его за бычью тупость и патологическую, невиданную доселе жадность. С ним не общались. Его сторонились. А тут сами воры признали. Он о таком и мечтать не мог. Они его к себе пригласили, усадили на почетное место — рядом с бугром. На такое не все фартовые могли рассчитывать. И вырос Чинарь в своих собственных глазах до сигары.
Даже говорить по фене обучился. Что ни слово — мат, плевок. Правда, по рылу за это получал в своем бараке. Но кто они? Работяги! Не понимают кайфа, шика. То ли дело — фартовые! С ними весело. И он здесь свой человек. Первый после бугра! Так ему сказали воры.
Почему такая метаморфоза случилась в его жизни, он не задумывался. Думать надо, когда в брюхе пусто. На сытое — радоваться, не забивать голову пустым.
И радовался. Жаль, что радость с ним никто не разделяет. А то бы…
Но никогда воры не приходили за ним в барак. Встречали, приглашали, но на дороге, с глазу на глаз. Сегодня же специально за ним заявился фартовый.
И Чинарь, выпятив и без того толстую нижнюю губу, зашагал к фартовым важно, как сытый индюк.
Аслан в душе пожалел Чинаря. Зная фартовых, он понимал, что неспроста прикормили и привадили они мужика. Поостеречься бы ему. Да куда там. Скажи, — подумает, что ему завидуют. Пусть сам синяки получит, когда подставят его вместо себя в каком-нибудь деле.
Чинарь спал рядом с Асланом уже не первый год.
Поначалу Чинарь никак не мог заснуть от раскатистого медвежьего храпа Аслана. Вскакивал, чертыхался. Но не громко. Боясь получить по шее от соседа. Потом свыкся, притерпелся. И храп стал для него чем-то вроде снотворного. Но сам Чинарь, когда засыпал, — разговаривал во сне. Аслан, хоть и спал крепко, от разговора просыпался и знал всю подноготную Чинаря. Тот долго не подозревал о своем недостатке.
Аслан знал, что и сегодня во сне Чинарь сболтнет, зачем звали его фартовые. И если не спать крепко — услышишь все.
В бараке отшелестели разговоры даже по углам. Кое- где уже раздавались храп, стоны, сопенье, когда вернулся Чинарь.
Стараясь не шуметь, быстро разулся. Лег под одеяло, притих мышью. Долго ему не спалось. Значит, был чем-то напуган или расстроен. Но Аслана затронуть не рискнул. Тот прикинулся спящим. А вскоре и впрямь задремал.
— Я боюсь его, боюсь падлы, — проснулся Аслан от слов соседа. А тот продолжал: — Он не только со мной ездит. В любую керосинку суется. Сам, бывает, его по три дня не вижу.
«О начальнике зоны разговор у него был с фартовыми», — догадался Аслан.
— Нет, не могу я этого. Не умею. В руки никогда не брал, — задрожал во сне сосед. Аслан насторожился. — Я верну должок. Получку отдам. Только не бей! — крикнул Чинарь жалобно.