Зэки знали, что трасса прокладывалась лишь до поры в одном направлении — строго на север. Потом пошла по нескольким ответвлениям.
Основными ее рукавами считались дороги, ведущие к золотым приискам.
Золото на Колыме нашли давно. Задолго до того, как была здесь построена первая зона и первая партия зэков вышла на суровый берег Магадана.
Старатели работали далеко от зэков. Последние прокладывали для них дороги.
И тоже через горы и перевалы, через распадки и ущелья.
Сеймчан, Сусуман, Дукат… Эти названия колымские зэки знали назубок. Тогда они были поселками. В них кипела жизнь. И на строительстве этих дорог кормили лучше и зачеты за перевыполнение нормы выработки шли большие, чем на основной трассе.
Промышленная добыча золота велась драгами. Но были тут и старательские артели. У всякой из них была своя судьба, свое рождение. Прокладывали к Сусуману дорогу и зэки Урала. Работящие мужики. К горам привычные. Терпеливые к холодам, нетребовательные, неприхотливые к еде. Молчаливые. И хотя участок им дали самый трудный — не сетовали. Вставали чуть свет, работу заканчивали, когда в глазах становилось темно.
Уж за что упекли их на Колыму, никто не знал. Только безобиднее их во всей зоне не было.
Бригаду эту и начальство, и зэки уважали. Больше тридцати человек в ней было. А бригадиром — старый мастер горного дела. У себя на Урале он слыл большим знатоком каменьев всяких и металлов. Наверное, за это и угодил в зону? Знающие люди незнающим — помеха.
Мастер тот имя имел по характеру — Тихон. Много лет отбывал он в зонах. Болел. Терял надежду, что хоть помереть на воле доведется. Как человеку.
И однажды вместе с мужиками вдолбился он в скалу, крепче которой видеть не доводилось.
Не кромсали ее уральцы. Терпеливо снимали пласт за пластом. А к концу дня услышал Тихон, что лом его вроде в металл воткнулся. Звенькнул колокольцем переливчатым.
Бригадир насторожился. Разгреб породу, в ней желтый луч сверкнул.
«Может, медный колчедан? А ну-ка, еще разок», — стукнул ломом в трещину. И отвалилась глыба. И открыла красу редкостную. В старом песчанике пряталась золотая жила.
Мужики пробили пласт ниже. Жила стала шире. И уходила вглубь.
— Если хороший промышленный запас обнаружат, выпустят тебя, мужик, на свободу, — сказал тогда старший охраны.
Тихон и скажи, не я один, вся бригада помогала. Но мужики уральские народ честный. Рассказали, как все было.
Приехали к жиле и ученые. Осмотрели, проверили, обсчитали и уехали. Конечно, всех зэков от того места подальше отправили. В обход трассу бить. Дескать, нашли — и ладно. Дальше — сами знаем, как управиться. Но Тихона через месяц домой отпустили. Правда, предлагали ему местные власти на новом прииске остаться. Не захотел. Уехал к себе, на Урал. Как и мечтал, на свободе умер. Через полгода. Истощение организма так и не смог восстановить.
А бригада его на Колыме и потом не раз золото находила. Но не жильное. Самородки все. После них старатели приходили, горы до плешек промывали. Не без уловов. А за самородки, кроме бригадира, еще троих уральцев на волю выпустили. С тех пор так и считали: где уральский мужик ломом стукнет, там золото и объявится.
Может, потому уральских мужиков старались в отдельные бригады собрать. Не смешивать с другими. Ведь именно они на дорогие находки везучими были и никогда их не утаивали.
Случалось, находили золото и другие зэки. Но редко и мало. Колыма отдала свое предпочтение знатокам.
Колыма… Случалось, прибывал сюда зэк на двадцать пять лет, а выходил через полгода. Но в основном приехавшие отбывали наказание полностью.
О тех, кому повезло, кого одарила Колыма, зэки помнили долго. О счастливчиках рассказывали вновь прибывшим. Рассказы дополнялись придуманными подробностями, невероятным вымыслом и через несколько лет становились легендой, в которой невозможно было узнать истину.
Вот так и случилось, что горный хрусталь, названный зэками «Королева Колыма», весом в пятнадцать килограммов, нашел Кила совсем случайно.
Утром пошел на скалу глянуть сверху: ровно ли, красиво ли ведется трасса. Залюбовался ею. А когда вздумал уйти, помочился на вершине. И не обратил бы внимания на кого и куда брызгал, если бы не солнце. Оно высветило обмытый от грязи мочой край хрусталя. Тот ответил солнцу миллионами разноцветных лучей.
Кила с перепугу скорее штаны застегнул. Дрогнул всей шкурой. И, поглядев на сверкающую грань, выволок горный хрусталь из обломков, понес показать охране.
Те, не будь дураками, дежурную машину снарядили в зону А когда приехал начальник зоны и сказал, что нашел Кила, мужики до самой ночи ходили за бригадиром, прося не терять больше мочу где попало, а только на видных местах, в присутствии всех зэков.