— А чего ж его не амнистировали, если он путевый? — не выдержал Петька Крохмаль, которого в бригаде за малый рост прозвали Полушпалком.
— Если б он по бытовой статье попал — амнистировали бы. Но в том и дело, что идейный он, — осек Кила.
Аслан, зацепив очередной пень кайлом, налег на ручку. Но пень, схваченный морозом, не поддался. Обкопав его со всех сторон, он снова всунул под него лом, попытался вырвать из земли. Но снова не получилось.
— Не рви спину, себя побереги. Таких пней здесь по трассе много. А здоровье у тебя одно. Глянь, как его снимать надо, — подошел Илья Иванович и, сильно ударив по корням ломом пару раз, снял пенек за уши, словно фокусник.
— Мерзлое дерево — хрупкое. Его разбивать, а не вытаскивать надо, — объяснил он Аслану и пошел к большой разлапистой коряге.
Аслан последовал совету человека и потом долго благодарил его за подсказку.
Обед в этот день привезли вовремя. Зэки, облепив костер, старались согреться изнутри и снаружи, обсохнуть и отдохнуть.
— Кипятку бы теперь, — вздохнул Илья Иванович. Аслан, забив снегом котелок, подвесил его над костром, подкидывая снег пригоршнями.
Когда вода в котелке вскипела, бросил в нее Аслан несколько гроздей рябины. Илья Иванович взглядом поблагодарил. И вскоре желтоватый, душистый «чай» пошел по кругу. Пили не торопясь, смакуя. Небольшими глотками. Тут же передавали соседу, чтоб смог теплом нутро прогреть.
— Знатный чай получился, — похвалил Кила, потянувшись за папиросой.
Отдохнув, работали до темна без перекуров. Люди и не заметили, что над распадком вовсю гуляет верховой ветер, там уже поднялась пурга.
Она сыпала в распадок мелкий, словно просеянный снег. Но люди не замечали перемены погоды. Они очищали путь для будущей трассы. Выкорчевывали кусты и деревья, равняли пройденную дорогу.
Бригадир вместе со всеми работал.
— Подсоби, Иваныч, этот корень никак не сковырну, — попросил Кила.
Илья Иванович не заставил себя просить вторично.
— Ну, мужики, и пропахали мы сегодня. Метров полтораста будет, — радовался Полушпалок.
— Недостаточно этого. Начальство требует больше делать. Сверх нормы и сил, — буркнул Кила.
— Эх-х, мать честная! Им мало, пусть придут и сами рядом с нами поработают, — не выдержал Аслан.
Бригадир резко оглянулся на него, приложил палец к губам, указал глазами на кучку мужиков из бригады, державшихся особняком. Потом подошел, шепнул тихо:
— Стукачи среди них есть. Попридержи язык, от беды держись подальше. Чтоб к беде лиха не прибавили.
Аслан умолк. Для себя зарубку на память сделал. О стукачах в зоне много слышал от воров в бараке. Не думал, что и в бригаде имеются. А вечером, когда пришла машина из зоны, залез в кузов, стал подальше от фискалов.
Про себя думал невеселое. Плохо жить под одной крышей с ворами. Зато средь них нет стукачей. Закон им эту подлость запрещает под страхом смерти. И пусть гады они отпетые, зато не заложат никому, не налязгают.
— Эй, мужики, вылезай! Приехали! Транспорт сломался. В зону пёхом топать придется! — крикнул водитель в кузов. В ответ его градом брани обложили.
— А я что — виноват? Карета старая. Без капремонта полвека бегает. Вот и накрылась, — оправдывался шофер.
— Ты что, с ума сошел? Их в кузове — как блох. Разбегутся в темноте. Кто под трибунал угодит, ты иль я? Так вот — делай свое корыто. Иначе — головы тебе не сносить, — пригрозил старший охранник.
— Не могу. Не видно ничего. Да и пальцы примерзают к железу. Иль не видишь?
— Не мое дело! — прикрикнул охранник.
Шофер откинул капот машины, полез в мотор. Долго чиркал спичками, но их тут же задувало ветром.
Время шло медленно, утомительно. Сначала морозом стало прихватывать ноги. Потом холод прокрался к телу и люди зароптали.
— Сколько тут мерзнуть? Уж лучше пешком, чем вот так торчать среди дороги. Неизвестно, починит иль нет. Чего ждем?
Мерзла и охрана. Но молчала, боясь старшего. А тот топтался у кабины, ругал шофера.
— Нет, мужики. Сил больше не стало. Я выхожу! Тут сдохнем все. Окоченеем, — не выдержал Афиноген.
— Стоять! — послышался окрик. Но человек выскочил из кузова. Кувырком. Руки не удержали. Тяжело поднявшись, колотил себя руками по бокам, топал ногами.
Глядя на него высыпали наружу остальные.