— А как расписали их? — спросил Аслан.
— То не моих рук дело. Их Гонщик загробил. Обоих. Но никому о том не сказал. Теперь он на воле.
— Один двоих гробанул? — не поверил Аслан.
— Да не один. Но тот, что с ним был, даже нам не колется. Ну и хрен с того? Отплатили за наше — и будь здоров.
— И то верно. Пусть всякая курва за паскудство головой платит, — согласился Аслан и сердцем, и разумом.
Второй дом, как ни было трудно, бригада успела подготовить к сдаче вовремя.
Комиссия из Магадана, принимавшая дома, была очень придирчивой. И все ж поставила хорошую оценку за качество.
Упрямцев явно нервничал. Но когда был подписан акт приемки домов, повеселел. И, подойдя к зэкам, сказал:
— Можете на день приехать в зону Отдохнете перед работой на следующем доме.
Аслана окинул равнодушным взглядом и сказал, что выйдет он на волю не раньше того, как примет комиссия третий дом.
Бригадир — словно не услышал. Отвернулся. Промолчал.
А бригада уже собиралась в зону. Мужики срочно переодевались. Аслан сунул руку под тюфяк, чтобы выслать бабке зарплату, полученную накануне, и… не обнаружил денег. Куда же они подевались?
Не поверив самому себе, такого никогда не случалось ни с кем в бараке, откинул тюфяк, перетряс его, вывернул наизнанку каждую вещь. Но денег не было. Ни одной купюры.
— Бей отбой! Никто в зону не едет! — гаркнул бригадир, выйдя в подъезд дома.
— Это почему? — загудели мужики.
— Что случилось? — подошла охрана.
— Ничего. Всем вернуться на места, — рассвирепел Аслан. И мужики, бубня под нос недоуменное, вылезли из кузова неохотно, возвращались в дом.
— Подожди полчаса, — попросил бригадир шофера. И, подойдя к старшему охраны, сказал коротко: — Ничего особого. Обсудим график. Это недолго.
Когда все вернулись, Аслан пересчитал бригаду. Плотно закрыл дверь за собой и рявкнул:
— Колись, какая падла мою зарплату увела?
У большинства от удивления челюсти отвисли.
— Я все свое перетряхнул. И у кого найду — размажу тут же. А потому — давай по одному сюда. И от моего тюфяка прочь! Кто увел — дышать не будет. А ну, Сенька, и ты, Могила, ко мне! Шмонать будете каждого. Но сначала сами, выворачивайтесь наизнанку.
— Да ты что, Аслан?
— Давай-давай! — багровел бригадир, пересчитывая деньги каждого.
Когда половина мужиков вышла из дома, и проверяющих стало шестеро, дело пошло быстрее.
Четверо работяг трясли тюфяки и вещи бригады. Но деньги не находились.
Никто не увиливал от шмона. Все были спокойны.
«Значит, не в доме они. Но ведь выйти за пределы — попасть на глаза охраны. На это никто не пойдет. Запрятать в первом доме — не могли. Значит, здесь деньги. В этом доме», — высчитал Аслан. И сказал: — Пока башли не найдутся, о зоне никто думать не моги!
Мужики сбились в кучу. Смотрели вокруг, не зная, что предпринять.
Могила отвел своих фартовых в дальний угол на разборку. Выяснить. И тут кто-то из работяг предложил обшмонать дом. Все четыре этажа. На том и порешили.
А через десяток минут с третьего этажа грохот сапог послышался, голоса:
— Нашли нычку!
Сенька ворвался первым, неся деньги, завернутые в голубую рубаху фартового по кличке Саквояж. Второй такой рубахи ни у кого из зэков не было.
— Под ванну затырил, гад! Я случайно туда сунулся. И хап! Враз надыбал! — улыбался Бугай.
— Идите в машину, — коротко ответил Аслан и, сцепив зубы до ломоты в деснах, направился к фартовым. Рванул дверь к ним резко. Могила даже отскочил от неожиданности. Воры не слышали, что деньги нашлись и вели о них свой разговор.
— Кончай базар! Вот пропажа! А вот — вор! — выхватил Аслан фартового за грудки с подоконника. И поволок за собой на суд бригады. Но мужики уже сели в машину, предоставив Аслану самому рассчитаться с фартовым.
Могила вывел своих и, подойдя к Аслану, спросил:
— Может, сойдемся на откупных? Кусок за него даем.
— Нет! Езжайте. Я тут останусь. Не поеду. Этого тоже не ждите, — тряхнул Саквояжа, прихваченного за горло.
— Что ж, ты прав, — вздохнул Могила и, обратившись к Саквояжу, сказал коротко: — Прощай, кент…
Когда фартовые вышли, охрана, не заглянув в дом, закрыла дверь на ключ, влезла в машину. И «студебеккер» помчал работяг в зону.
Саквояж, бледный, как туман, пытался вырваться из окаменевшей руки Аслана. Тот прикрикнул. Глаза фартового лезли на лоб от ужаса, от жуткого липкого ожидания.