минуту к Скидану вышел молодой атлет с проникающим в душу взглядом и, назвавшись Виктором
Первым, повел к эскалатору.
Стеклянный куб лечебни был огромен и имел внутри обширный двор с прозрачной крышей,
именуемый садиком. Обозрев сверху беседки, клумбы и фруктовые деревья, они спустились туда
неспешным шагом, беседуя о странном пациенте Виктора.
-- Выраженная мания преследования, -- рассказывал Виктор. -- Все время опасается, что за ним
придут и заберут в какой-то лагерь, в какую-то зону. Масса неизвестных слов. Я записывал. Вот,
пойми-ка, -- Виктор выхватил блокнотик. -- "Энкэвэдэшник", "попка", "кумовья", "фашисты", "баланда" /
кстати, это какая-то еда / , "капитан"... А вот совершенно странное сочетание слов: "враг народа".
Явная паранойя! Ведь это относится не к болезни, не к насекомому кровососущему -- к человеку!
Один раз было такое вот странное понятие: "Заградотряд с оптикой". Что за дикие требования к
точности при строительстве заборов?! Словом, у человека явное раздвоение личности, он живет в
каком-то другом мире, образно выражаясь... Страшно и удивительно -- об этом выдуманном мире он
знает все, знания эти даже ужасают, а вот о своем, реальном мире он не помнит почти ничего.
Адекватно реагировал только на слова "Магадан" и "Колыма". Даже "Лабирия" не говорит ему ничего!
Вместо "хозяин" он говорит"товарищ" или, -- Виктор заглянул в блокнот, -- "мужик", "браток",
"старина". Еще -- "славянин". Меня называет -- "доктор". Мне это, кстати, нравится. Звучно.
Скидан слушал знакомые слова и без приязни думал, что вот шел человек сюда -- просто узнать
о здоровье другого человека, ну, может быть, справиться, где он сейчас; ну, притворился психиатром;
шел, не сомневался в могуществе лабирийской медицины, а теперь приходится думать, как
отвертеться от встречи. Хуже того, уже ясно, что не отвертишься. С тобой разговаривают как с
коллегой, от тебя ждут участия. И это естественно: сам пришел, значит что-то можешь и чего-то
хочешь... Тогда -- вот и выход. Надо проявить профессиональный интерес. Только так, чтобы не
вызвать подозрений.
-- Знакомые слова, -- Скидан чуть не добавил: "коллега", но передумал. -- Последнее время я
изучал систему изоляции и психической ... адаптации на Острове Скорби, так там кое-что из этого -- в
ходу.
-- Ну и как там вообще? -- Виктор оживился. -- Трудно? Интересно? Перспективно?
Ход сработал, можно развивать, только понаучнее.
-- В аспекте лингво-психиатрическом, -- начал Скидан задумчиво, -- можно уверенно
констатировать, что и интересно, и перспективно. А с социально-психологической точки зрения
разнообразия практически нет. Думаю, это естественно; замкнутость системы...
-- Особенности контингента, -- поддакнул Виктор сочувственно.
-- Ну, а насчет трудностей, -- Скидан сделал значительную паузу, -- там и на наш с тобой век
хватит, и потомкам останется. Как ты верно заметил, особенности контингента.
-- Так ты думаешь, коллега, -- у лекаря загорелись глаза, -- у Краснова это может быть и не
связано с раздвоением личности?
-- Мне пока думать нечего, -- сказал Скидан веско. -- Надо посмотреть. Где он?
-- Раз не гуляет в садике, то, конечно, сидит у себя и читает. Очень много читает.
-- Тематика? -- быстро спросил Скидан.
-- Все подряд. Но настольная книга -- "Свод законов". Восхищается вслух, будто никогда в учебне
не был. Да еще иногда со скепсисом. Это все же в пользу моего диагноза.
Последние слова молодой лекарь произнес с ноткой ревности.
-- Посмотрим, -- повторил Скидан. И, ловя момент, сказал главное: -- Коллега, я хотел бы
провести первую беседу с ним наедине. Ты, конечно, меня понимаешь...
Было заметно, что коллега не понял, однако, будучи профессионалом, сумел вдохновиться
чужой идеей:
-- Конечно, конечно! Вот его дверь.
-- Его не запирают? -- Скидан вспомнил, что психических больных полагается запирать в
палатах.
-- Он сам запирается, -- сообщил Виктор. -- Он ведь боится, что за ним придут... -- Виктор
заглянул в блокнот, -- "фашистские энкэвэдэшники". Поэтому потребовал, чтобы на двери была
задвижка. Даже сам ее ковал... Кстати, открывает только на мой голос. И одной молодой коллеги...
Виктор постучал. Из-за двери раздалось: "Кто?" Это был низкий и бесцветный голос капитана
Краснова, фронтового разведчика. Только что Скидан еще имел слабый след надежды на ошибку,
теперь осталась полная уверенность: будет второе свидание двух Красновых,только теперь
начальник лагеря войдет в комнату зека. Встреча в избушке Коерковых была односторонней и в счет
не шла.42
-- Доктор пришел! -- громко сказал Виктор и тихо пояснил Скидану: -- Это наша пароль, то есть
условная тайная фраза. Мне нравится.
Солидно звякнула задвижка, дверь открылась. Легко одетый, спортивно накачанный, гладко
выбритый и причесанный, Александр Краснов только прицельным взглядом напоминал того
изнуренного зека, которого Василий Краснов отправил на медленную смерть полгода назад.
Хозяин комнаты отшагнул назад и замер в свободной позе, из которой можно естественно
протянуть руку для пожатия или сделать боевое движение.
-- Здорово, Сашок! -- доктор откровенно щегольнул чужой лексикой. -- Как живешь-можешь?
-- Помаленьку, -- был ответ, -- данке зер... Ты кого привел, Витя?
В тоне разведчика Скидан уловил упрек и безнадежную решимость умереть, но не сдаться.
-- Это коллега Скидан, -- представил доктор. -- Любезно согласился помочь нам с тобой...
-- Сколько их? -- перебил Краснов. Его тон уже не был бесцветен, этим тоном он командовал на
передовой, только ни Виктор, ни Скидан не знают, что такое передовая.
-- Он один, -- успокоил доктор мягко и весело. -- Вы запритесь и побеседуйте, а я, -- он
повернулся к Скидану, -- коллега, я буду у себя, в конце вон того коридора, на двери красный крест...
Сашок, ты прости, у меня дел -- амбар и маленькая тележка.
-- Вагон, -- поправил разведчик и усмехнулся. -- Ладно, если он один да еще запереться, это
можно. Входи, борода, если не боишься.
И Скидану стало страшно. Его узнали. Его не боятся. С ним постараются свести счеты.
Впрочем, у него есть пистолет.
Краснов пропустил гостя в комнату, щелкнул задвижкой и, не отходя от двери, предложил:
"Садись". Когда же Скидан присел на вертящееся кресло, разведчик поднял руку к узкой полочке над
дверью и, не глядя, вооружился коротким тяжелым ножом.
-- Руки на голову, начальник! До десяти метров не промахиваюсь!
Капитан Краснов начинал свой последний бой. Он был красив и страшен. Он не желал просить
пощады и не намеревался ее давать. Через секунду он метнет нож и не промахнется, потому что
между ними нет и пяти метров.
-- До двух считаю. Раз!
Скидан сцепил пальцы на затылке.
-- Встать. К стене. Ладони на стену. Выше. Ноги шире. Дальше от стены.
Краснов командовал тихо и бесцветно, а сам уже шел к распятому врагу.
-- Ты, начальник, конечно, вооружен... Ага, ТТ... А знаешь, "парабеллум" лучше. Только где ты его
достанешь... -- Одной рукой он обхлопал одежду Скидана. -- Так, больше ничего. Ну, молодец.
Краснов отошел к дивану, щелкнул металлом и приказал:
-- Руки за голову, садись туда же.
Пока Скидан садился в кресло, пистолетная дырка голодным взглядом буравила ему живот. В
животе засосало, и Скидан не к месту вспомнил, что давно пора обедать. Одно резкое движение -- и
тебя накормят...