Природа облагораживает подобно искусству своими созвучиями, своей удивительной гармонией, которая воздействует подобно хорошей музыке, если только вы умеете видеть, умеете слушать (я снова возвращаюсь к этому требованию); если только вы умеете читать ее «книгу».
Ну, хорошо, — а как же усвоят это те, кто не живет среди природы, например, городские дети, которые могут написать тебе замысловатую формулу аспирина, но не всегда могут отличить ель от сосны, можжевельник от соснового кустарника и овцу от барана?
Это можно осуществить очень просто: если приучать и внушать им сызмала потребность общения с Природой, а для этого легче всего начать с воскресных экскурсий в горы. Для начала этого вполне достаточно, но разве их — этих детей — уведешь в горы, когда именно в субботу и воскресенье они пишут и «зубрят» свои уроки, как и в остальные дни недели? Они пишут домашние работы и заучивают заданное, потому что школьные программы (с этим все мы согласны) действительно перегружены, и овладеть всем учебным материалом, или, точнее, запомнить его — действительно трудно. Дети почти не играют — у них просто нет времени для игр, а игры ребенку необходимы так же, как необходимы ему еда, дыхание и сон. Потребность в игре — это инстинкт с весьма глубоким, физиологическим смыслом; играя, ребенок и двигается, и не только расходует, но и накапливает энергию, развивает и заряжает свои жизненные аккумуляторы и таким образом сам заводит часы своей будущей жизни…
Чтобы стать полноценной личностью, ребенку необходимо «отыграть» положенное, но у наших современных ребят, как я уже сказал и повторю снова, — школьные занятия и приготовление домашних заданий забирают столько времени, что на игры его не остается. И несмотря на то, что о чрезмерной перегрузке учебных программ с давних пор говорят, спорят и пишут, их не только не разгружают, но балласт в них год от года скорее возрастает, и дело дошло уже до того, что ныне семиклассники учат почти в два раза больше уроков, чем учили семиклассники в 1947 году, не говоря уж о куда большей сложности учебного материала. (Дети теперь уже в третьем классе занимаются алгебраическими упражнениями, которые когда-то преподавались в восьмых классах.)
И что же получается? А получается то, что нынешняя гимназическая программа оказывается слишком трудной для большинства учеников — для 72 % девочек и 67 % мальчиков, что математика создает серьезные трудности для 54 % девочек, языки для 50 % мальчиков и т. д. (согласно данным обследования, проведенного доцентом д-ром Ташевым из Пловдива).
Последствия?
«Если школа предъявляет сверхтребования к умственным способностям и памяти учеников или к их одаренности (пишет в одной из своих статей наш известный психиатр профессор Шипковенский), если она постоянно обременяет их чувства и исчерпывает их волевую устойчивость, ясно, что многие из них впадут в невротическое состояние».
Медицинская статистика показывает, что именно так и произошло: невроз вследствие переутомления, именуемый «дидактогения», все чаще вписывается в медицинские карточки студентов и гимназистов, как результат столкновения их с перегруженными учебными программами.
Я не буду сейчас заниматься вопросом, отчего распухли учебники, но скажу только, что сколько бы еще толстых учебников ни было написано и выучено, они все равно не исчерпают всех знаний в соответствующей области науки. Наука в наше время развивается столь активно, что едва успеет ученик выучить написанное в учебниках, как в последующие два-три года эти его знания в той или иной степени окажутся уже «устаревшими». В конце прошлого века врач, например, мог поддерживать свой научный уровень путем ежедневного одночасового чтения, потому что в то время в мире издавалось около 850 медицинских журналов с примерно 20 000 научных публикаций. Теперь число медицинских изданий достигло 10—20 тысяч, с полутора миллионами публикаций, так что современный врач не мог бы даже просто прочитать их заглавия — если бы решился на такой бессмысленный поступок. То же самое происходит с инженерами, химиками и особенно с физиками и биологами, которые просто задыхаются под дождем новых открытий. Можем ли мы уследить за потоками новых знаний? Можем ли мы угнаться за ними? Нет, это невозможно. Искусство образования состоит в том, что для учебников следует отбирать из всех имеющихся знаний их эссенцию, сливки — то есть самое необходимое и самое существенное. Но это отнюдь не легко, потому-то и не находится людей, которые бы это сделали.