потекла из села в город…
И продолжает течь в равной степени и из горных и из равнинных сел — молодые люди задерживаются там лишь в порядке исключения. Не стоит далеко ходить за примерами: в моем родном селе Яврово, в Родопах, 25 лет назад было 1242 жителя, которые обрабатывали 242 гектара земли, стригли шерсть с 6060 овец и 1084 коз, доили 300 коров. Теперь же там живет всего 241 человек, обрабатывают они 26,4 гектара земли; овец у них 200, коров — одна! А на окрестных полях и лугах могли бы пастись по меньшей мере десять тысяч овец и 500 коров! Трава там по колено! Она просто плачет по косьбе и выпасу…
Так же примерно обстоит дело и в других горных селах. Остаются на насиженных местах главным образом там, где создана какая-нибудь промышленность (как в Смолянском округе). Но вот недавно читал я в статье о развитии сел в Родопах, что в Кырджалийском округе из общего числа 588 населенных пунктов «перспективными» объявлены 167, а остальные причислены к категории «населенных пунктов с изменяющимся предназначением», или же, если называть вещи своими именами, это селения, которые к 1990 году должны влиться в другие, более крупные, перспективные.
В Смолянском округе из общего числе 278 населенных пунктов перспективными объявлены только 98… А ведь почти во всех родопских селах и выселках — новые добротные дома; они большей частью электрифицированы, обеспечены современным водоснабжением и развиваются в экономическом отношении, по мнению автора статьи, хорошо. Да и рождаемость в них на 50 % выше, чем рождаемость в крупных населенных пунктах, а жители их вовсе в не проявляют желания переселяться.
Тогда зачем же понадобилось причислять их к категории «с изменяющимся предназначением», то есть дожидаться их сселения, если не способствовать ему? Для того чтобы улучшить их торговое, коммунальное и культурное обслуживание (читаем в статье). Как будто нет в каждом таком селе магазина, хлебопекарни, кино и телевизоров, клуба и книг!
В той или иной степени мы стараемся и этих крестьян сделать горожанами, а это означает — и их оторвать от земли, которую они сейчас обрабатывают, от табака и картофеля, которые они возделывают, от овец, которых они до сих пор стригут и доят, от леса, где они работают как лесорубы и возчики… Потому что известно: пока еще ни один переселенец не возвращался из города, чтобы снова выращивать картофель или пасти овец на селе.
Это экономическая сторона вопроса, но есть еще и другая — биологическая, и она, в сущности, окажется в будущем не менее вантой, чем экономическая. Что я имею в виду? То, что в городе — это ни для кого не является тайной — в условиях повышенного нервного напряжения каждое новое поколение «изнашивается» все быстрее, и тогда возникает необходимость освежить городскую кровь. Эта, столь необходимая и желанная, здоровая кровь течет в жилах прежде всего у жителей гор — этого стратегического резерва, где мы можем черпать, когда и сколько нам нужно для поддержания биологической устойчивости нации, природной жизнестойкости, которая в долгой гонке по пути человеческого прогресса понадобится нам не раз. Давайте-ка вспомним: больше всего долгожителей среди населения Украины встречается в ее сельских районах. Наибольшее число столетних в СССР имеется в горных областях Кавказа и Азербайджана. Больше всего столетних в Болгарии — в Родопах и вообще в горных районах. Долголетие, как правило, связано с горами, с горным воздухом и горной природой.
Урбанизация и связанная с нею миграция населения — в разумных границах — были неизбежны и необходимы. Но мы уже почти на самой границе, где следует остановиться, оглядеться, хорошо подсчитать, какие села и в каком направлении будут изменяться, подумать о том, надо ли подталкивать миграцию дальше вперед или же пора ее задержать. Пока еще есть кого задерживать.