У нас, в Болгарии, опрыскивание ДДТ дубовых лесов в целях борьбы с гусеницами непарного шелкопряда гибельно отразилось на синицах, которые питаются его личинками, и количество их катастрофически уменьшилось.
Одним из последствий этого было неимоверное, бедственное размножение некоторых видов гусениц, зависимых от синиц. Цепочка протянулась еще дальше. Поедая отравленных химикатами насекомоядных птиц — синиц, дроздов и других — гибли и хищные птицы. Исчезла (конечно, и с помощью охотников, которые планомерно убивали их) большая часть наших ястребов, орлов и так далее. И получился удивительный результат: вместо того, чтобы о повсеместным истреблением, например, ястребов — куропаток становилось больше, численность их, и особенно кекликов (каменная куропатка) все сокращалась; без ястребов у кекликов не происходит нормального развития. Ведь ястреб может настичь прежде всего старых и больных кекликов, выполняя тем самым роль необходимых санитаров.
Миллионы лет живут совместно кеклики и ястребы, львы и антилопы, зайцы и лисы, волки и косули и т. д. и т. п., но никогда конфликты между хищниками и их жертвами не приводили к исчезновению слабых видов, потому что Природа позаботилась наделить их такими преимуществами, чтобы равновесие между ними и хищниками было прочным. (Нормальная антилопа, например, обгоняет нормального льва обычно на пять километров в час.)
Именно вот это природное равновесие было грубо нарушено с помощью пестицидов: агрономы атаковали, например, моль, которая терроризировала виноградники, расположенные в пловдивском «воротнике» у подножия Родоп, и действительно справились с нею. Но вслед за тем здесь размножились в невероятном количестве клещи, чьи враги были, видимо, уничтожены одновременно с молью, и теперь здешние виноградари пребывают в полной растерянности, не зная, как справиться с клещами.
Вообще наши победы в борьбе с вредными насекомыми оказываются в известных случаях «пирровыми победами». Теперь уже ясно, что всякое резкое нарушение установившегося равновесия может привести порой к бурным взрывам с неожиданными последствиями на том или ином участке биосистемы. Некоторые ученые даже выступили с утверждением, что «полное уничтожение вредителей (даже если это можно практически осуществить) принесет больше вреда, чем пользы».
Приведенные уже примеры говорят, что мы все еще никак не можем определить с уверенностью конечные результаты ни одной химической победы над вредителями. При таком положении вещей лично мне кажутся не слишком убедительными утверждения некоторых специалистов, будто благодаря химической борьбе мы спасем столько-то и столько-то процентов производимой растениями продукции. Лишь в очень редких случаях мы можем быть уверены в конечном результате той или иной «химической операции», потому что их последствия, как мы уже убедились, отнюдь не единовременны; они многосторонни, сложны и порой совершенно неожиданны… Каждое опрыскивание химикалиями, начиная собой цепь причин и следствий сейчас, раскрывает иногда свои побочные действия много лет спустя.
Нет нужды рассматривать тут ставший уже банальным вопрос о том, как пестициды отравляют почву, воды, травы, молоко и людей, в какой степени и с какими последствиями. Скажу только, что после того, как наша контрольно-санитарная служба начала обнаруживать в сельскохозяйственных продуктах хлороорганические соединения, появившиеся в результате обильных опрыскиваний гексахлораном, употребление этого химиката было запрещено. Опыт подсказывает нам, что химия — многолика, и что мы не всегда успеваем сразу распознать, каким ликом она к нам обернулась или обернется в следующий миг.
В нашей борьбе с вредителями растений (мне хочется еще раз отклониться в сторону) мы упускаем одну возможность, которая могла бы сделать нас гораздо более независимыми от химических препаратов и от необходимости сыпать их куда попало. Я имею в виду разразившуюся в последнее время «генетическую эрозию» (слишком уж часто употребляем мы слово «эрозия», но ничего не поделаешь). Генетическая эрозия — это наблюдаемое в последнее время жалкое состояние (вследствие пренебрежительного к ним отношения) местных, отечественных сортов плодовых деревьев и других культур, не боящихся вредителей, приспособившихся в результате многовекового отбора к нашим условиям.
Мы отлично понимаем, откуда примчался вихрь, который смел, например, с гор и полей наши домашние сорта яблонь — всякие «тетовки», «шекерки», «ранеты», «айвании» и др. При значительном переустройстве земледелия, осуществленном за последние три десятилетия, и приспособлении нашего плодоводства к механизированной обработке, маленькие садики должны были поневоле исчезнуть, а крупные сорта плодов — уступить место мелким, пальметтным, которые легко обрабатывать и собирать, не говоря уж о требованиях международного рынка, где «сестры» — «красная» и «желтая превосходная» вытеснили с прилавков все остальное и свели все разнообразие яблок к трем-четырем основным сортам…