Тем не менее с учетом ограниченного объема заказов мне нужно больше стараться. А то скоро придется перейти на менее творческие и хуже оплачиваемые су-доку. Я крепко сжимаю мобильник. Как там говорят? Никто еще не умер, проглотив свою гордость? Я опять звоню Анне. Она отвечает после пятого звонка.
– Да? – Кажется, она запыхалась.
– Прости, но ты ведь свяжешься со мной, если летом возникнет необходимость? В моем рабочем графике есть паузы, которые я могла бы заполнить.
– Забавно, что ты перезваниваешь именно сейчас.
– Правда? Почему?
– Мы только что получили заказ и ищем для него автора. Журналистка, которая должна была его выполнить, отказалась из-за размера гонорара.
– Звучит интригующе, – говорю я, забираясь с ногами на кровать. – И о чем идет речь?
– Серия статей о парах, долго проживших вместе. Ну, то есть не меньше двадцати лет. Можно сказать, сфера твоих прежних интересов. – Анна откашливается. – Идея в том, чтобы вовлечь старшее поколение: как менялись с годами взгляды на любовь, уровень ожиданий и так далее. Три портрета уже готовы, но нам бы хотелось еще один. Не знаю, заинтересует ли это тебя. Речь идет всего об одном интервью.
– Заинтересует, – быстро реагирую я.
– В таком случае это должно быть что-то прикольное, честно говоря. Легкое. Чтобы не как в судный день.
– Понимаю.
– Десять тысяч знаков. Срок сдачи – через две недели. Справишься?
– У кого надо взять интервью?
– В этом-то и проблема. Выбранная нами кандидатура скончалась. Так что мы вляпались. Нам нужно найти кого-то нового.
Во рту пересохло, но мне все-таки удается каким-то образом выдавить из себя слова.
– Возможно, я знаю такого человека.
– И кто это?
– Одна… знакомая. Старая подруга. Она была замужем шестьдесят лет. В счастливом браке.
– Шестьдесят лет? – переспрашивает с недоверием Анна.
– Да, но ее супруг умер около года назад. Возможно, эта дама захочет принять участие. Я могу поговорить с ней.
– А где она живет? В Швеции?
– В Сконе[2].
– Ну, это считается Швецией. – Анна на секунду замолкает. – Хорошо, спроси ее. Сообщи, как только узнаешь.
– Конечно. Без проблем.
– Хорошо. Береги себя, Эбба! – Кажется, ее голос смягчился. Но только немного.
Я все еще лежу в постели. Жалюзи прикрывают окна на три четверти. И уже давно так – мне не хватает сил их наладить. Под кроватью свалена в кучу грязная одежда. Края полотенец в туалете успели растрепаться. За последние девять месяцев при моем попустительстве все пришло в упадок. Иногда жить в жестокой реальности кажется безопаснее, чем оставить ее позади. Если двигаться вперед, времена, которые предшествовали жестокой реальности, будут казаться еще более отдаленными. Нет гарантии, что человек этого захочет. Некоторые хотят удержать прошлое, даже если ради этого приходится мириться с худшим настоящим.
Себя можно наказать, перестав о себе заботиться, оставив все вокруг обрушаться точно так же, как разрушаешься ты сам.
Все это я осознала за последний год. Не могу сказать, что именно такими знаниями я хотела обогатиться, но все же.
Мой сын Оскар едет в горный поход в Норвегию вместе с отцом и его новой девушкой Малин – школьной учительницей биологии, переехавшей к Тому спустя год после развода. Малин быстро навела в доме порядок, подчинив все строгим правилам, и встала у штурвала сбившихся с курса будней моего бывшего мужа. Они будут переезжать с места на место на машине и жить в палатке; такая вот пара школьных учителей, которые умеют проявлять уважение, ловить рыбу и собирать грибы. Живо могу себе представить, как вечерами они будут развешивать на просушку шерстяную одежду и играть в палатке в настольные игры.
А у меня никаких планов на лето нет.
Заканчивается май – самый жаркий за последние сто пятьдесят лет. Уже успела отцвести черемуха.
А ветки сирени вянут от недостатка влаги. Впереди у меня все лето.
Спасаться негде. Поэтому я вполне могу заняться поисками этой женщины.
Видящей сны.
Бо́льшую часть людей можно разыскать, если только захотеть. Конечно, некоторые обзаводятся радаром, но стать настоящей невидимкой сложно. Те, кого совсем нет в интернете, легко вызывают всяческие подозрения. Информация о большинстве все-таки всплывает в том или ином контексте, даже если они не хотят этого, как о члене какого-нибудь малоизвестного правления или в сноске к официальному письму, адресованному в местный яхт-клуб или жилищный кооператив. Но поскольку автор письма в редакцию – аноним, мне приходится начать поиски, обратившись в еженедельный журнал.