Где-то сзади Крис с грохотом налетел на конструкции, возведенные Томми из кубиков. Со стоном и громкими проклятьями он повалился в ближайшее кресло, потирая ушибленное колено.
Кира тем временем добралась до двери в гостиную. Уже в дверном проеме она вдруг заколебалась, что-то ее насторожило. Что-то было не так.
Она затруднилась бы определить, что именно. Однако нечто изменилось в самом окружающем пространстве.
Прямоугольник двери был черен как вороново крыло. В коридоре царил непроницаемый мрак, словно там повесили какую-то плотную ткань. У Киры вдруг возникло чувство, что темноту можно потрогать, стоит только протянуть руку.
Но в темноте на первый взгляд не было ничего необычного.
«Ну-ка, успокойся! — сказала она себе. — Без паники! Тут, рядом, Крис, он не должен видеть твоего испуга. А потом, с каких это пор ты вдруг стала бояться темноты?»
Да не боится она, конечно, не боится! Даже вопреки тому, что со времени первого проявления Семи Печатей у Киры как раз имелись все основания для этого.
«Подсветка плиты!» — осенило Киру.
Ну да! Когда она вырубила электричество, под вытяжным колпаком все еще оставалось слабое свечение. Его было видно и в коридоре, оно-то и помогло Кире добраться до гостиной. Теперь подсветка отключилась.
Да нет, не отключилась, ее загораживало нечто.
— Кира! — раздался вдруг у нее за спиной вопль Криса. — Печати!..
Кире даже не требовалось смотреть на свое предплечье. И так все ясно. Семь Печатей вновь проступили.
Нечто присутствовало в доме и находилось здесь, прямо перед ней!
Кира пружинисто шагнула назад, тут ее глаза наконец привыкли к темноте. Она поняла, что это было.
Это нечто не было ни человеческим существом, ни чудовищем. Это были… ветки! Густые и непроницаемо плотные заросли терновника! Ветки терновника заполнили все пространство коридора, не оставив ни малейшего просвета, поэтому свет из кухни и не мог пробиться.
— Крис! — позвала Кира и, в ту же секунду оказавшись рядом с креслом, схватила друга за руку и буквально сдернула его с места.
Крис вопросов не задавал. Что же тут непонятного? Проступили Печати — «жди привета с того света». Началось! Опять началось!
Кира бросилась к двери на террасу и раздвинула ее. Огромная стеклянная стена разъехалась в стороны. Друзей обдало ворвавшимся в гостиную свежим ночным ветерком.
Как только они вышли на террасу, раздался такой треск и хруст, словно по лесу шел бульдозер.
Усеянные острыми шипами ветки тянулись к ним из темноты, извиваясь, словно щупальца осьминога. Дети с криком бросились в разные стороны. Целый пук ветвей просвистел мимо них. Словно лапы гигантского паука, сучья раздвинулись и закрыли дверь. Терновая чаща, подобно деревянной колючей проволоке, заполняла теперь весь вход, преграждая доступ в дом. Крис и Кира, затравленно озираясь, рванули с террасы на газон.
Тень от Земли постепенно сползала с лунного диска, освобождая из плена все большую часть луны.
Но и лунный диск выглядел теперь иным. На его поверхности больше не было ни теней, ни привычных темных пятен.
В небе висела чистая, безупречной белизны сфера. Чего-то на ней не хватало.
Для Киры все разъяснилось в тот момент, когда Крис, толкнув ее локтем, указал на линию деревьев по ту сторону газона.
— Туда смотри… — прошептал он.
В самом деле, с освещенной луной ели соскользнула на землю темная фигура. Черный-пречерный силуэт, будто сотканный из темноты, искал твердой опоры. Только контур — контур, лишенный объема.
Судя по фигуре, это был мужчина, тощий, как жердь, и сухой, как саранча.
На спине он нес какую-то поклажу, нечто вроде рюкзака. При более внимательном рассмотрении рюкзак оказался вязанкой хвороста. Нет, это был не просто хворост. Это были ветки терновника! Они упруго подрагивали и больше всего напоминали гибкие щупальца.
Кира вновь посмотрела на луну. Недоверчиво, в полном смятении.
Ветки на спине человека тем временем стали подрагивать сильнее, удлиняться и веером расходиться в разные стороны, образуя некое подобие сети.
— Что за черт, кто это? — вырвалось у Криса.
Кира не могла отвести взгляда от зловещей фигуры, черной и, насколько она могла видеть со своего места, лишенной даже намека на лицо.
— Ты мне все равно не поверишь, — почти беззвучно прошептала она.
— Ну, что там, говори уж.
Неожиданно Кира рассмеялась, но смех прозвучал жутковато, как предвестник истерики.