Вот ум мы и прилагали. И особливое старание. Так что время летело птицей. Утром завтрак в себя закинешь — и на учёбу, вечером поужинал — и спатеньки, уставший, как бревно.
Самым ярким впечатлением от первой недели учебы у Харитонова была не каменная усталость, как могло бы показаться а… чувство беспомощности.
Инструктора наши были сплошь дядьки в возрасте: седые усы, бритые затылки, выцветшие до белизны гимнастёрки. В первый же день Харитонов — лично! — для выстроившихся на спортивной площадке учеников показал, как надо полосу препятствий проходить — аж завидно стало! Это ж не просто лихость и скорость получилась, а до такой степени отточенно-эффективно, что выглядело строгой, почти совершенной красотой, когда каждое движение становится эталоном, к которому нам, молодым, ещё стремиться и стремиться!
— Учитесь, пока я жив, ребятки! — не сбив дыхание, обратился к нам Вадим Петрович сразу по прохождении. — А сейчас — входящие испытания. По общей физической подготовке что сейчас, что в середине курса, что по его окончании — все задания будут едины. Вот и посмотрим, как вы за полгода подрастёте. По отделениям разойтись!
Вот огреблись мы в тот день, я скажу. Нашей десятке в наставники был назначен такой же пожилой дядька, как все остальные инструктора. И на старте первого трёхкилометрового забега я думал, что уж в простом кроссе-то от него не отстану. Куда там! Седой дяденька, не примечательный на вид особыми кондициями, носился вокруг бегушего отделения, дружески нас матеря. Это я уже сильно потом понял, что дружески. А в тот день разозлило в край. Он ещё и подначивал нас на ответочки, но возразить ему что-то — означало дыхание сбить и от группы отстать, а это было бы совсем позорно.
К концу дистанции подвыдохлись мы преизрядно. А ведь это было только частью комплекса! В общем, под конец входящих испытаний Мы, молодые парни, падали от усталости, а инструктора, наравне (и с опережением!) выполнившие весь комплекс, держались бодрячком, словно и не было для них всех этих усилий.
Аж обидно стало, чес слово. Вроде и я не мальчик для битья. Сызмальства в седле, и обучение батино прошёл, и пороху и крови настоящей понюхал, ан нет. Сопляк получаюсь, если эти деды вот так могут. А я — нет.
И начали мы стремиться дедов догнать. Как говорится, правильный казак иногда стыдится посмотреть в глаза своей лошадке — сколько он съел овса и сколько он пробежал. Гос-с-споди, никогда столько не бегал! И ладно бы бегал, а то кажный день с выдумкой. То нам дадут бревно одно на троих, бегите с ним, то один круг ты брата казака на закорках несёшь, а следующий круг уже тебя тащат.
За месяц скинул восемь кило! И это при том, что ел всегда сытно и много. Всё как в прорву улетало, организьма тарелку густых щей проглотит, краюху хлеба щедро маслом мазанную, солью посыпанную, вместе с кашей да с мясом срубает, а ты сидишь и думаешь — «чего бы ещё пожевать?»
Ну и, опять же, другим боком в плюсе, что я об обидках на родню и думать совсем забыл. Придёшь на съёмную хату, немножко с Мартой потрындишь о том о сём, харчи в топку закинешь — и спатеньки. Какие мысли о обидах? Ты чё? Главное — на следующее утро себя из кровати выдрать и на учёбу вытащить.
Но вот, опять же, где-то на второй месяц я поймал себя на мысли, что уже даже негромко напеваю во время бега. Втянулся. Да и наставники всё чаще одобрительно хмыкали. А это оченно грело гордость.
Марту я тем временем определил в школу при городском Знаменском женском монастыре. Там из монахинь и переводчица с немецкого оказалась. Сперва учили говорить и, главное, писать на нашем. Кажный день она хвасталась мне своими новыми познаниями, и порой это было так забавно. Но говорить по-русски училась прям стремительно. Только с глаголами у неё всё трудности выходили: «он пойти», «я приготовить» — всё в таком духе. Но хоть так. Спасибо, живём тихо-мирно, ничто, как говорится, не предвещает.
05. ШТОРМИТ
Неделя за неделей стали наши разговоры с Мартой больше на человеческие походить, а не на беседы выпимшего бати с конём. Хорошая, значит, ей учительша попалась!
Потом пошли экономические уроки. Знаменский монастырь-то — он как раз по хозяйственной части и подготовке девиц к управлению хозяйством иль имением славился. А тут тебе сразу и практика! Марта за хозяйство наше, хоть и немудрящее, принялась с энтузиазмом и истинно немецкой скрупулезностью. Завела тетрадку, в которую приход-расход денег исправно карябала. И в пятницу мне на подпись подсовывала.