- Но это же чистой воды легизм! Вы отбрасываете свою страну черт знает куда! И общество, построенное на страхе и тотальном контроле, не имеет будущего! - громко воскликнула я.
- Вы так думаете? И не надо горячиться, голубушка. Могу заверить вас, что вы глубоко ошибаетесь. Дисциплина и страх уже стали для нашего общества нормой жизни. И только страх позволяет нам контролировать все сферы жизни в стране, не прибегая к крайним мерам.
Бельская замолчала, словно выдохлась. Она сидела, уставившись в одну точку и не прикасалась к еде. Через некоторое время она подняла на меня глаза, а затем тихо, почти вкрадчиво, произнесла:
- Вот вы говорите, госпожа Свенсон, легизм... а разве Китай не является сейчас второй экономикой мира? Разве послушание, строгая дисциплина и дешёвая рабочая сила не позволили этой стране стать очень богатой и оказывать влияние на мировую политику? Однако, давайте вернемся к главной теме нашей встречи. Я повторяю свой вопрос: какое решение ты приняла? Тебе понравилось у нас? Ты готова влиться в наше общество и принять его? Ты готова служить ГГ?
- Думаю, что вы знаете ответ, Анна Станиславовна, - твердо ответила я. - У меня и в своем журнале много работы. Да и в деньгах я не нуждаюсь.
- Да-а-а, - протянула Бельская и откинулась на спинку стула. В ее голосе сквозило легкое разочарование. - Я предполагала, что ты можешь ответить именно так. Жаль...
Бельская встала из-за стола и принялась вышагивать по гостиной, заложив руки за спину.
- Так вы не хотите писать о нас. Вы не хотите лгать...
Бельская приостановилась и холодно посмотрела на меня. От ее взгляда я поежилась.
- Вот вы сейчас, госпожа Свенсон, сидите передо мной такая возмущенная, негодующая и переполненная праведным гневом. Вам как будто тошно от увиденного в нашей стране. Вы были полны пессимизма, когда посещали концерн "ЭЛЛИ" и ПВТ. Вас ничем нельзя было заинтересовать. Вы с самого первого дня приезда к нам встали на сторону отребья. А знаете почему? - Бельская уперлась в меня своим ледяным взглядом. - Потому что ты, Максимова, сама недалеко ушла от Гольских и им подобным. Да, ты много лет прожила в тихой и сытой Европе. Приобрела лоск и манеры. Выпускаешь свой журнал и зарабатываешь неплохие деньги. Но нутро твое осталось прежним. Непокорным и гнилым. Если бы ты была гражданкой Элитарии, я бы с тобой быстро разобралась и поставила на место, надлежащее тебе. Но у меня, к сожалению, связаны руки. И тем не менее... - Бельская вновь начала ходить взад-вперед по столовой. - Я не жалею потраченного на тебя времени. Своим поведением ты лишь подтверждаешь мое стойкое убеждение в том, что если человек рожден в говне, то должен там и оставаться. Ты приехала к нам из улья, который не смолкая жужжит о демократии, свободе, морали и общечеловеческих ценностях. Но это лишь слова, произносимые с высоких трибун. А избитые фразы о том, что "мы все равны" и "имеем право на достойную жизнь" - это банальная и примитивная говорильня о понятиях, не существующих в природе в принципе. Они не имеют под собой реальной почвы и реальной правды. А правда в том, что ты и тебе подобные просто не хотите, или боитесь признать, что ваше общество тоже построено на лжи. Вы так же служите знатным и богатым, приумножая их богатства. Вы живете иллюзией, что всего в жизни добиваетесь сами. Стоящие над вами, просто разрешают вам так думать. В вашем улье есть и нищие, бомжи, преступники и прочие отбросы общества. Вы не можете победить ни преступность, ни наркоманию, ни терроризм. Но вы продолжаете учить жить других, навязывая и насаждая только свое видение мира. И не потому что вы хотите осчастливить других, а потому что хотите власти над другими.
Бельская приблизилась ко мне и положила одну руку на стол, а второй уперлась в спинку моего стула. Она нависла надо мной как скала и почти прошипела, подобно змее, готовящейся к броску:
- Вот ты, милая, нас обвиняешь в эксплуатации и осмеливаешься критиковать наш уклад жизни. Но вы, демократы, точно так же беспардонно эксплуатируете тех, кого вам удалось склонить на свою сторону. Вас не интересуют люди. Вас интересует дармовая рабочая сила, недра и богатства тех стран, в которых вы насаждаете свой образ жизни. Поэтому не надо сейчас смотреть на меня как на сумасшедшую и этакую угнетательницу и преступницу. Ты и тебе подобные сами преступны в своих мыслях и действиях. Но я все же надеюсь, что ты не посмеешь ни на миллиметр преступить наши законы. Но, если ты подашь мне хоть малейший повод...
Не закончив фразу, Бельская остановила свою пафосную речь и выпрямилась. Мне показалось, что она даже стала как-то выше ростом. Главный Идеолог Страны дышала непримиримой ненавистью и превосходством. Если бы она могла сейчас уничтожить всех отступников и еретиков она не сомневалась бы ни на минуту. В то же время я почувствовала, что она утомлена словно выдохлась.
Анна Станиславовна направилась к своему месту. Ее походка стала тяжелой, а дыхание прерывистым и свистящим. "Барыня" грузно опустилась на стул и напористо заговорила вновь:
- Вот ты кажешься себе умной. Ты самоуверенно думала, что сможешь перехитрить меня. Но ты, видно, забыла с кем имеешь дело. И не обольщайся, Максимова. Твой фокус не удался. Вместе с тем... мы позволим тебе пробыть в стране до условленного срока. Но ты находишься и будешь находиться под нашим пристальным контролем. Ты не принимала меня всерьёз. И напрасно. И не делай сейчас невинное лицо и не строй из себя непорочную девственницу. Заруби себе на носу: ты не способна здесь никого обмануть. Здесь не дураки держат власть... Это, надеюсь, тебе понятно?
Бельская придвинула к себе тарелку с остывшим ужином и поковыряла вилкой спагетти. Но потом раздраженно бросила прибор на стол.
- Уберите, ужин остыл, - зло приказала она и устало обратилась ко мне: - Когда желаете вернуться в Солнечногорск, госпожа Свенсон?
- Если возможно, то завтра утром.
- Для нас ничего невозможного нет. Завтра Нырков отвезет тебя. Что ж... Ты, Максимова сделала свой выбор. Я все же надеялась, что ты патриотка своей страны. Но, вижу, жизнь на Западе развратила тебя сильнее, чем я предполагала...
Главный Идеолог Страны встала, давая понять, что разговор окончен. Она величественно выплыла из столовой, поманив пальцем надзирательницу за собой. Я услышала, как Бельская приказала Светлане подать ужин в свою комнату.
Дети, все это время безмолвно стоявшие у стен столовой и от страха не смевшие даже пошевелиться, начали быстро собирать посуду. Спустя минут десять гостиная опустела. А я, оставшись одна, старалась собраться с мыслями.
Главное было сказано и все точки над "i" расставлены. Риторика Бельской ужасала. Главный Идеолог Страны умело жонглировала фактами и научилась здорово ими манипулировать. Своими лживыми постулатами она набрасывала непроницаемый покров на страшную действительность, убеждая себя и всех в своей правоте.
На что она рассчитывала? На то, что за три дня ей удастся обратить меня в свою веру и сделать послушной марионеткой? Но ведь она далеко не дура и должна была понимать, что это невозможно. А может она уже привыкла к слепому подчинению и элементарно не понимает, что у других людей может быть свое мнение, отличное от ее собственного?
Да, власть развращает. Безальтернативное принятие решений, моментальное исполнение абсурдных желаний и неограниченная власть, застили глаза этой влиятельной особе и лишили ее возможности видеть вещи такими какие они есть. Власть - это наркотик, разъевший ее мозг и ослепивший разум. Она стала слепой и глухой. И как же она сейчас разочарована! И что предпримет, чтобы наказать меня за непослушание и за то, что я не оправдала ее надежд?
Бельская до последнего пыталась промыть мне мозги. Она попыталась меня купить. Интересно, сколько она готова была заплатить за мою лояльность и ложь? Я не сомневалась в том, что в стране есть немало способных журналистов, которые пошли на сделку с совестью и работают на власть. В многочисленных командировках мне приходилось сталкиваться с подобными типами, верой и правдой служащим Императору Иконии. (Уверена, местные журналисты мало отличаются от иконийских). Эти хамелеоны с пеной у рта (как сегодня Бельская) доказывали, что лучше режима их страны нет и не может быть нигде и никогда. И в то время, когда народ бедствовал, они открыто покупали огромные яхты, шикарные дома и земли за пределами своей страны. Наглая и беспринципная ложь - вот их работа. И эта работа оплачивалась хорошо, просто отлично.