КОМА ИЛИ МЕЖДУ МИРАМИ
(Продолжение Рассказа «Порок»)
.Пролог.
«Жизнь - это умелая проститутка, которая ласкает тело, порочит душу, а потом предъявляет счет. О, как же высока, бывает эта цена...»
Рожденный ненавистью лжи,
Всю жизнь в пороке проводящий.
Он - не желающий любви,
Так ничего и не обрящий.
Нет в жизни смысла, нет огня.
Погряз он в неге одиночества.
Грехи, красотами маня,
К ним лишь стремиться ему хочется.
Но умер он, окончил жизнь.
Как вдруг в сознанье всколыхнуло,
Что свет души дарует мир,
И разум весь перевернуло.
Но света нет. Он мертв давно.
Застрял навеки меж мирами.
Ему пращенья не дано.
И не попасть к любимой маме.
ЧАСТЬ 1.
Белый свет выжигает глаза, высушивает нервы, слепит.
Белая комната. Звенящая тишина разъедает мозг. Кругом белое. Белое. Белое.
Внезапно Он осознает, что смотрит с неправильного ракурса. Сверху, будто прилеплен к потолку. Но Он не чувствует силы тяжести. Холодными склизкими пальцами в душу закрадывается страх, обволакивая оглушающей пеленой.
Что это? Как Он может чувствовать страх? Как Он может вообще чувствовать? Неужели дурь всё же подействовала и Он в своем прекрасном иллюзорном мире? Но где же тогда луг, цветы, солнце, дурманящие ароматы лета, и мама...
Боль неожиданным потоком накрывает, опутывает, сдавливает. Хочется плакать, но слёз нет. Ничего нет. Он в вакууме жизни. Пустота, которая так радовала его в реальном мире, гнетет, убивает. Он боится осознать происходящее. Он научился бояться...
Тишину нарушает попискивание аппарата искусственной жизни.
Тело взрослого мужчины, с заостренными чертами лица, распростертое на больничной койке вызывало в Нём чувство чего-то знакомого, близкого. Какая-то навязчивая мысль стремится к нему, но будто натыкаясь на невидимую преграду, не может пробиться. Это тревожит, раздражает, нервирует…
Писк аппарата нарастает, изнуряюще преследует.
Бледное тело, отливающее синеватым оттенком, опутано множеством проводов. Они напоминают мировую интернет-сеть, обволакивающую весь земной шар, убивающую всё живое, засасывающую в свои просторы, что бы уже никогда не выпустить обратно.
А тело, такое неподвижное и мертвое цепляет душу, причиняя Ему почти физическую боль.
Противный скрип двери взрывает тишину и спокойствие, предвещает что-то непредвиденное, непреодолимое...
Два врача. Тихий тягучий разговор, будто растопившимся маслом затекает в мозги.
-Что с ним?
-Передозировка. Кома.
-Каковы шансы на жизнь?
-Один из ста…
-Не понимаю я наркоманов! Что им жить надоело?, - Осуждающе поджатые губы. Отчуждение, не желание понять и принять боль другого… Как это всё свойственно нашим современным врачам, не имеющим сострадания, сочувствия, эмпатии…
Он в трансе и прострации. Ужас, страх, боль терзают немощную душу. Мысли ядовитыми стрелами прожигают мозг. Но разве у Него есть мозг? Ведь Он сейчас – пустота, нуль.
Его бедное, истерзанное тело почти покинуло мир…
А Он?
Он застрял где-то между…
Он вновь никому не нужен, но на этот раз эта мысль полоснула его раскаленным ножом, задела за живое.
Врачи ушли.
Кап… Кап… Кап… Капельница пытается вернуть к жизни, но разве кому-то по силам реализовать один шанс из сотни?
Отчаянье витает в воздухе, пропитывая собой Его невидимую оболочку.
Всё плывет перед его обезумевшим взором. Комната меняет свои очертания. Огненно красные всполохи пламени заставляют замереть от ужаса. Черная оглушающая пустота внизу вызывает ощущение одиночества, отчаянья, безысходности.
Он не понимает, что происходит. Он теряет связь с реальностью. Он не верит своим глазам…
Дрожь. Треск.
Что-то лопается, взрывается. Что-то похожее на теплое пульсирующее сердце.
Рык и рёв оглушают.
Дрожит тело. Дрожит воздух. Дрожат расступающиеся стены, покрытые иссиня-черным пеплом.
В теле, на месте сердца – зияющая дыра. Крики, гул наполняют помещение, вибрируют вместе с воздухом, оседают в исковерканной памяти.
Из открывшейся на груди раны хлынул поток угольно-черных существ с рожками, копытами и хвостами… Они вырываются и падают вниз, исчезая в бездонной неизвестности, будто залитой чернилами пустоте.
Нет. Это нереально. Он всё ещё не может поверить. Неужели в Его сердце всю Его жизнь существовали тысячи чертенят?
Это мистика! Нет…это просто кажется, это просто иллюзия под действием наркотиков. Он пытается себя успокоить, взять в руки…
Земля крутится, тащит на себе все тяготы человечества. Несется равномерный бег времени, изменяя всё на своем однообразном пути. И никто из миллиардов людей, живущих на планете, даже не догадывается о том, что происходит недалеко от гигантского мегаполиса, в больнице экстренной помощи, в палате номер семнадцать…
Многие люди не верят в мистику, Бога, потусторонний мир. Они ставят какие-то несущественные цели, желания, пытаются их достигнуть… При неудачах впадают в депрессию, начинают войны, кончают самоубийствами.
Хаос и бессмысленность творит правосудие в их приземленных душах, покрытых плесенью и паутиной грехов.
Они дрожат над бренными вещами, не задумываясь о вечном, о том настоящей – длительном будущем, столь непохожим на быстротечный миг их пустой жизни. О их душе, которая задыхается от суетливости, мелочности и эгоизма.
Они не понимает, что именно правит ими в моменты злости, ненависти, презрения, в моменты, когда они преступают законы их давно истлевшей совести…
Часть 2.
А из Его тела бесы всё бегут и бегут непрерывным потоком, толкая друг друга на растерзание бездушной пропасти. Последними выбираются две огромные, черные как ночь, фигуры, мягкими, будто кошачьими движениями они обходят неподвижное тело и становятся по бокам, нежно поглядывая на умирающего.
Писк машины жизни усиливается, темп возрастает, зашкаливает, ужасающий звон наполняет до неузнаваемости измененную комнату.
Неожиданная тишина обрушивается невидимым потоком, рвет истерзанные нервы, оглушает своей безжизненностью.
Две темные фигуры, так схожие с изображением смерти, тихи и неподвижны. Улыбки, похожие на оскал бешеного зверя искажают и без того обезображенные лица, на которых написан неподдельный интерес.
Двое в черном у кровати счастливо вздыхают.
-Всё-таки жаль, что он так рано умер.- шуршащие слова наждаком проходятся по ушам.
-И главное по какой глупости!- подхватывает другой. – А ведь мы его удерживали от этого шага! И что его так потянуло...
-Я этого вообще не могу понять..., - удивленное раздражение проявляется на отталкивающе уродливой морде.
-А как хорошо всё складывалось! Дитё рожденное во грехе, да ещё в каком! Смертном! Прелюбодеяние... – Он смакует слово будто ощущая его сладостно манящий вкус.
-Да... Но этому человеку ещё больше повезло – он унаследовал все пороки его рода... то есть нас! – Истерическое хихиканье давит на Него, заставляя трепетать несуществующее сердце. Он не хочет, не может поверить в услышанное.