Ну да! А я как говорю? Так и есть.
— Игорь, кончай пудрить мне мозги. Ты что, не помнишь, как мы вчера…
— Подожди, — прервал он, — у меня второй звонок.
Я повисела на линии всего полминуты, и снова появился Игорь.
— Блин! Оксан, тут такое… Капец… Этот продюсер, с которым я год встречи добивался, перенес ее на пять часов раньше! У меня осталось всего немного времени, а я в соседнем городе! Боюсь, не успею!
— Сейчас же ночь! — дивилась я.
— Да, он занятой человек! День расписан по минутам, прослушивание делает иногда ночами. Давай, все, я помчал! Надеюсь, успею. Постараюсь. — Я слышала, как он влез в машину и захлопнул дверцу. — Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!
— Я тоже! — расплылась я в улыбке, но холодные гудки меня остудили.
Что это сейчас было? Игорь просто издевается, никакого другого решения не может быть. Он понял, что погорячился, расставшись со мной, и решил это переиграть. И представить все теперь под таким углом, что это он эгоист, а я невинная всепрощающая овечка. Такого, конечно, не было и в помине, я всегда добиваюсь своего и никогда не отступаю, иду на любые ухищрения, чтобы заставить мужчину поступить так, как я хочу. Но это было мило с его стороны разыграть для меня этот скромный спектакль.
Понедельник, 17 сентября
Я опаздывала на работу. Но не потому, что проспала. Все части тела продолжали болеть, и это доставило мне немало хлопот при попытке привести себя в порядок после ночи. Душ, завтрак, наряд, макияж — все было совершено медленнее, чем обычно. Хорошо, что фирма расположена в пятнадцати минутах ходьбы, и я смогла добежать до нее всего за восемь.
Однако не успела я раздеться и отдышаться, в комнату зашел босс.
— Так-так-так, Ксения Михайловна… Я велел вам прийти на час раньше, но вы явились на пятнадцать минут позже.
— Я задержусь сегодня, — с готовностью отрапортовала я.
— Конечно, задержитесь. Как и все остальные, — обвел начальник острым взглядом присутствующих в комнате, то есть, помимо меня, еще четырех девушек, которые мгновенно сжались под его взором и принялись еще неистовее бить по клавишам и листать документы. Босса боялись все. — Но с вас я, в знак не столь наказания, сколь назидания другим, снимаю премию за этот месяц.
— Но…
— Что? — вперился он в меня противными мелкими глазками.
Стоит сделать вставку. Фирма занимается производством сантехники и весьма преуспевает. Само производство и склады у нас находятся в другом месте, за городом, а здесь — на первом этаже один из магазинов, на втором сидит все руководство, а также бухгалтера, экономисты, финансисты. Я начинала менеджером по продажам, попросту сказать — продавцом, затем была старшая над продавцами, после — ведущий экономист, а теперь я, страшно сказать, начальник бюро цен. Две девушки, сидящие в нашей комнате, находятся в прямом моем подчинении. И получать нагоняи перед их лицами каждый день выводит меня из себя. Конечно, выхожу я из себя уже после того, как директор удаляется в свой кабинет, и достается обычно все тем же девушкам.
— Но… — повторила я.
— Кстати, пятничный отчет надо переделать! — придумал он уже мне назло. — Включи в него расходы позапрошлого месяца.
— Это нечестно! — пыталась я воевать с самодурством. — Я целыми месяцами вкалываю, как проклятая! Выхожу по субботам! А в месячный отчет позапрошлый месяц не входит!
— А ты включи! — настоятельно изрек он. — Лучше больше, чем меньше. Чтобы через час был у меня на столе.
— Через час?!
Не одарив меня ответом, Петр Владимирович развернулся и ушел к себе, громко хлопнув дверью.
— Ты очень грубо с ним разговаривала, Ксения, — прошипела мне Алиска, бухгалтер. С ней у меня сложились довольно приятельские отношения. — Ты же понимаешь, чем это грозит. С начальниками так нельзя, уволит враз.
— Да, но это было нечестно с его стороны! Да еще и отчет переделывать, он знает, гад, как я ненавижу переделывать сделанное!
У всех в комнате выкатились глаза.
— Ксюха, тише! — замахала руками бухгалтерша. — Вдруг здесь жучки? Или… — добавила одними губами: — стукачки!
Я покорно открыла папку с отчетами и вытащила последний. Но вдруг в раненой голове моей что-то щелкнуло. Я осмотрелась. Все сидели как мыши. Разговаривать нам запрещалось в рабочее время. В обеденное тоже. Вообще обеды у нас не приветствовались. Десять минут на еду — и снова работать. Самые умные на этот час куда-нибудь сдувались, чтобы боссу не пришло в голову навалить на них кучу дел на этот личный, неоплачиваемый час. По субботам выходили беспрекословно. А теперь, как выяснилось, за пятнадцатиминутное — первое в жизни! — опоздание лишали премии за целый месяц. И, несмотря на начальственную должность, зарплата была не такой уж величайшей (по сравнению с наносимым моральным ущербом), а без премии и вообще так себе. Что я здесь делаю?